Он улыбнулся:
– Гален сразу сказал, что именно этим ты и займешься. Он знает тебя лучше, чем я.
– Нет, это неправда.
Он покачал головой:
– Его инстинкты работают великолепно. Он просто чувствует твою одержимость.
– Так и вы тоже, Доминик. Мы так долго были вместе. – Она поморщилась. – Почему мы говорим о Галене? Вы же сами сказали: мы его, по сути, не знаем.
– Все меняется. – Он повернулся и пошел к дому. – Чавез на другом конце страны. Потребуется некоторое время, чтобы сориентироваться и снова послать своих гончих псов по следу. Кажется, мы сможем немного отдышаться. Почему бы тебе немного не отдохнуть?
Потребовалось всего пять часов, чтобы добраться до этого замечательного уединенного места. Если Чавез узнает, где они скрываются, они оглянуться не успеют, как он налетит на них, подобно стервятнику.
– Не могу.
Он взглянул на нее через плечо.
– Да, я вижу, что не можешь, – печально заметил он. – Плохо.
– Их в горах нет, – доложил Гомез. – Но человек, которого я послал пошарить по окрестностям, сообщил, что в восьмидесяти милях отсюда есть аэропорт. Он сейчас опрашивает там персонал.
– Если Гален добрался до аэропорта, мы его потеряли. Он не допустит, чтобы за ним можно было проследить. – Чавез с отвращением взглянул на кипу бумаг перед ним на столе. Никаких подсказок. Ничего.
– Мы будем стараться, – сказал Гомез.
– Ты чертовски прав, еще как будете, – отрезал Чавез. – Я ни за что не сдамся. У меня есть еще несколько козырных карт.
Он взял телефон и стал набирать номер.
– Мама, посмотри на меня. Я сейчас прыгну в воду.
– Я смотрю.
Барри вцепился в автомобильную камеру, висящую на ветке дуба. Дуб очень удобно расположился на самом берегу. Джадд оттянул камеру назад и отпустил. Камера пронеслась над водой, и Барри с визгом плюхнулся в озеро.
Он выплыл, отплевываясь.
– Ты видела?
– Надо быть слепой, чтобы не видеть! – крикнула Елена. – И еще глухой.
– Я еще раз прыгну. – Он подплыл к берегу, и Доминик помог ему выбраться из воды. – Смотри на меня.
– Еще пару раз – и все. Скоро стемнеет.
Но еще было вполне светло, и заходящее солнце окрасило воды озера в роскошные оттенки золота. Господи, до чего же здесь спокойно! Несмотря на напряжение, она не могла не оценить тот покой и благословенную тишину, которые окружали их эти три дня.
– Очень мило. – Гален опустился рядом с ней на качели на веранде. – Люблю качели.
– У тебя на ранчо на веранде гамак, – заметила Елена.
– В гамаках хорошо дремать. На качелях приятно общаться. Я вполне могу себе представить, как мы с тобой в ближайшие пятьдесят лет сидим здесь и слушаем пение птиц и скрип качелей.
– Я не могу.
– Потому что ты вся в узлы завязана, даже помечтать не в состоянии. – Он взял ее за руку. – Не напрягайся. Я всего лишь хотел подержать твою руку. Я не пытаюсь снова заманить тебя к себе в постель. – Он большим пальцем нащупал ее пульс. – Не уверен, что ты не развалишься на куски, если я займусь с тобой любовью.
– Я не так слаба.
– Видит бог, я тебя в этом не обвиняю. – Он рассеянно начал поглаживать ее пальцы. – Какая слабость? Разве ты допустишь?
– Я не могу. Сейчас я не могу думать ни о чем, кроме Чавеза. – Она перевела взгляд на плещущегося в воде Барри. – Я была слабой тогда, много лет назад. Я так боялась каждый день, когда он заканчивал со мной. Я была связана и беспомощна и знала, что на следующий день он вернется и все начнется сначала. Я не разрешала себе плакать, но не могла перестать дрожать. Я не чувствовала себя слабой, только когда мы боролись. Ведь я знала, что если позволю себе показать страх, то умру.
– Всех нас когда-нибудь настигает страх.
– Сейчас я такой роскоши не могу себе позволить. У меня Барри.
– И я. – Он поднес ее руку к губам. – Не забывай обо мне.
Вряд ли она могла его забыть, он зря опасался. Он всегда был рядом, разговаривал, двигался, трогал ее. Он вызывал в ней желание и сейчас.
– Твое сердце бьется чаще. – Он водил губами по ее запястью. – Хочу довести до твоего сведения, что
