секс считается надежным способом расслабиться.
– Но я же могу развалиться на части. Ты сам сказал.
– Готов рискнуть.
– Я не могу рисковать.
Он взглянул на нее:
– Если я буду продолжать в том же духе, ты передумаешь.
– Возможно. Но неприятный осадок останется.
– Знаю. – Он еще раз поцеловал ей руку и выпустил ее из своих ладоней. – Какая дилемма для изголодавшегося по сексу. Полагаю, нам остается лишь сидеть, качаться и думать о следующих пятидесяти годах. Ш-ш-ш, – остановил он ее, когда она собралась что-то сказать. – Я же сказал: думать, а не разговаривать. Ты не берешь на себя никаких обязательств, если молчишь.
Скрип качелей и присутствие Галена успокаивали. Он мгновенно выключил сексуальный заряд, как только понял ее теперешнее состояние. «Какой же он странный человек», – подумала она. Чуткий и прозорливый, жесткий и добрый одновременно, к тому же обладающий бесконечным рядом талантов и способностей. Просто удивительно…
Зазвонил телефон Галена.
Елена замерла.
– Спокойнее. – Он нажал кнопку. – Гален.
Елена почувствовала, как напряглись его мышцы.
– Не выйдет. Говори со мной.
– Кто это? – спросила она.
– Чавез.
Она похолодела:
– Он хочет говорить со мной?
Гален кивнул.
– Но мы не собираемся давать ему то, что он хочет. Ты не должна с ним разговаривать.
– Нет, должна. Дай трубку.
– Я сам с ним разберусь.
– Дай трубку.
Он после секундной паузы протянул ей трубку.
– Две минуты – и отключаешься.
Она едва слышала его.
– Я здесь, Чавез.
– Мне надо знать, где это «здесь», Елена. Ты водишь меня за нос.
Голос его звучал так близко, как будто Чавез был рядом, в нескольких футах от нее, а не на расстоянии в сотни миль. «Он далеко, – сказала она себе. – Он ничего не может тебе сделать. Он ничего не может сделать ни Барри, ни Галену».
– Возвращайся домой, Чавез. Ты нас не найдешь.
– Твой голос дрожит, Елена. Ты боишься, я угадал?
– Я тебя не боюсь.
– Врешь. Я всегда знал, когда ты боялась. Наши схватки тогда становились еще интереснее. Ты ведь боролась не только со мной, но и с собой. И страх победил, помнишь? Я ведь тебя побил.
– Ничего подобного.
– Разумеется, побил.
– Я притворилась, сукин ты сын. А ты настолько самоуверен, что купился.
Молчание.
– Это ложь.
– Нет, это правда. Разве ты не можешь понять, правду или ложь ты слышишь?
– Ах ты, грязная мразь.
– Нет. Ты хотел втоптать меня в грязь и сделать своей шлюхой, но я не позволила. Ты проиграл, Чавез.
Ей казалось, что трубка вибрировала в ее руке.
– Если ты говоришь правду, то тем сильнее мне хочется тебя найти. Выходит, у нас одно дело осталось незаконченным. Мне почти так же хочется схватить тебя, как забрать своего сына. Ты еще не забыла, что значит чувствовать на себе мои руки?
Врезающиеся в запястья веревки, его руки, шарящие по всему телу. Не думать об этом. Забыть.
