проскользнул внутрь. Нежно прикасаясь к небу, он волчком закружился во влажном тепле. Гейдж словно страшно проголодался и никак не мог насытиться. Он поднял голову и жестко произнес: — Ты принадлежишь мне. И никому больше. Только мне.
Рывком он придвинулся к ней, развел ее ноги и притянул к себе.
Она вскрикнула.
— Только мне! — Обхватив ее за ягодицы, он рывком вошел в нее. Запаленно дыша, он сжимал и разжимал ее податливые и упругие половинки, словно созданные для его широких ладоней. — Я чуть не убил тебя, когда ты покорно поспешила за ним в конюшню. Я передумал обо всем, что он мог сотворить с тобой.
— Я сказала тебе… — слабо выдохнула она. Он заполонил ее горячее раскрытое лоно, теплый, твердый, упругий. Она едва говорила. — Он… ничего не сделал.
— Верю. Только поэтому он протянет подольше. — Он поднял ее, не спеша положил на себя и вытянулся. Еще, снова и снова.
Невыносимо медленно. Она судорожно двигалась, и ее руки невольно устремились к нему.
— Гейдж… Это…
— Тебе хорошо?
— Да…
Он снова, но уже медленными толчками вошел в нее, плотно прижался к ней, и она податливо приняла его, удерживая в себе.
Напрасно. Он опять поднял ее, повторяя все те же неторопливые, подводящие к вершине наслаждения движения.
— Лучше, чем твой лорд Ричард? А твой прохвост муж?
— Мне не нравится… — Бринн закусила нижнюю губу, когда от его упругих толчков, упоительно раскрывающих ее лоно, теплая волна прокатилась по ее бедрам. — Гораздо лучше. Совсем по-другому…
— Тогда забудь их! — Подавшись вперед, он взял ягодицы в ладони. — Их больше не существует для тебя.
Он двигался толчками, поднимая и опуская ее в такт своему бешеному желанию.
Теплая, ласковая вода волнами окатывала ее тело.
Твердая и обжигающая плоть Гейджа трепетала внутри и требовала выхода. Из ее груди вырывались слабые стоны. Бринн пыталась сдержать их, но сладострастие захлестывало ее.
— Вот так, — захрипел он. — Стони! Вой! Я хочу слышать тебя!
Все ее существо разрывалось изнутри, рвалось к вершине и требовало выхода.
И освобождение пришло. Экстаз наступил с такой силой, доходящей до исступления, что Бринн вцепилась в Гейджа, стараясь удержаться за него, видя только в нем спасение от судорожных конвульсий взбунтовавшегося тела.
Он продолжал в ней двигаться, шепча на ухо:
— Видишь, ты моя. Моя…
— Не твоя.
Сильная дрожь сотрясла его тело, когда он кончил, невольно до боли крепко обняв ее.
— Упрямая… — Гейдж внезапно встал и взял из корыта ее на руки.
— Что… — испуганно начала она.
Он быстро зашагал к кровати.
— Я мечтаю быть с тобой где угодно, но в постели…
— Мы же совсем мокрые, — возразила она.
— Высохнем, и поверь, тебе не придется дрожать от холода.
Гейдж уложил ее на постель и накрыл своим мощным телом. Его рука скользнула между ее ног.
— Не может быть, чтобы ты так быстро захотел меня снова.
Он глубоко ввел в ее лоно два пальца.
— Хочу, чтобы желание родилось в тебе, чтобы ты наслаждалась и жаждала меня снова и снова. — Его язык ласкал ее ухо, рука медленно гладила бедра. — Еще до наступления вечера ты скажешь, что принадлежишь только мне.
— Нет… — отчаянно сопротивлялась она.
Он поднял голову, и его теплый язык нежно заскользил по ее соску.
— Скажешь, Бринн, скажешь.
— Я не то имела в виду. — Не отрываясь, Бринн смотрела в окно на заходящее солнце. — Я солгала, что буду только твоей.
Гейдж накрыл ее плечи покрывалом и положил ее голову себе на грудь.
— Ты сказала правду. Так убедительно не лгут.
Краска залила ее лицо.
— Это все ты. Ты заставил меня сделать это.
— Разве тебе было плохо?
— Нет, но ты… Так нечестно!
Его рука жадно ласкала ее грудь.
— Не стану спорить.
Он считал победителем себя. В самые жгучие моменты охватившего ее безумия она чувствовала себя продолжением. Ей надо гнать от себя такие мысли. Даже теперь, когда способность здраво мыслить вернулась к ней, Бринн ощущала свою уязвимость. Опасно привязываться к Гейджу, она должна держаться от всех подальше.
— Кто такой Селбар? Ты сказала, что доверяешь только ему. Я хочу знать, кто он.
Селбар оставался частью Гвинтала, частью ее самой, куда нельзя допускать посторонних. Она ничего не скажет ему.
Не услышав ответа, Гейдж тихо выругался и спросил:
— Тебя выдал замуж за Делмаса твой отец?
Несмотря на спокойный тон вопроса, Брвин напряглась, хотя в его словах не слышалось той злости, с какой он говорил о Делмасе.
— Нет. Отец бросил нас с матерью, когда я была совсем маленькой.
— Почему?
— Моя мать занималась тем же, чем и я, и он не вынес этого.
— Чем и ты?
— Она была знахаркой.
— Представляю себе. Его жизнь превратилась в кромешный ад, если твоя мать непременно спала со всеми мужчинами, которых лечила.
— Дело не в… Все гораздо сложнее.
Гейдж не стал расспрашивать ее об отце дальше.
— Значит, тебя мать выдала за Делмаса?
— Нет.
— Кто-нибудь из родственников?
— Нет.
В его голосе послышалась скрытая угроза:
— Ты сама выбрала его?
— Меня силой выдали замуж за Делмаса.
— Кто?
Она молчала.
— Я все равно узнаю, Бринн.
Она не могла рассказать ему всей правды, но, возможно, он успокоится, если узнает хотя бы то, что можно рассказать.
— Делмас заставил меня выйти за него.
— Каким образом?
