Блэкуэлл писал какое-то письмо. Вместо стола он использовал поднос, положив его на колени. Вот он отодвинул письмо и, подняв на нее глаза, невозмутимо спросил:
— О чем ты желаешь говорить, Александра?
Алекс едва сдерживала волнение. Больше всего на свете ей хотелось бы устроить истерику. Улыбаясь дрожащими губами, она подошла поближе и сказала:
— Я не хочу ссориться с тобой, Ксавье.
— Мы и не ссоримся.
— Кому ты пишешь?
— Отцу. — Ксавье взял письмо и демонстративно сложил пополам, так, чтобы она не смогла увидеть текст. Она и не думала туда заглядывать.
— Он ужасно переживал из-за тебя. Как и я, решил, что ты уже погиб.
— Понимаю.
— Ты скучаешь по нему? — Алекс села рядом на лежавший на полу тюфяк. Блэкуэлл тут же встал и отошел подальше.
— Конечно, скучаю.
— Мне казалось, что ты неравнодушен ко мне, — вдруг промолвила Алекс. — Но теперь кажется, что я вела себя как дура. Ты считаешь меня привлекательной. И только.
— Мы совершенно чужие люди. Мы почти не знаем друг друга.
— Мы прошли вместе сквозь ад, — с горечью напомнила Алекс. — И вместе на мгновение заглянули в рай.
Он опустил взгляд.
— Все мои чувства и силы обращены в первую очередь на побег.
— Но я бы все же хотела знать и твои чувства ко мне, — настаивала Алекс. — Пожалуйста!
— Ты самая необычная женщина из всех, с кем мне довелось встречаться в жизни, — с мрачной улыбкой начал он. — Ни одна из знакомых мне женщин не посмела бы требовать от мужчины отчета в его чувствах. Ни одна из знакомых мне женщин не посмела бы остаться в Триполи и даже выйти замуж за мусульманина, чтобы стать шпионкой.
— Я не шпионка. — Он пожал плечами. — Значит, ты действительно принимаешь меня за хладнокровную бессердечную сучку? — с отчаянием спросила Алекс. — И веришь, что меня прислали сюда на службу? Поэтому я приняла ислам и стала женой мусульманина? Поверь, Ксавье, у меня есть сердце, и я такая же пленница, как и ты! И если бы я не согласилась стать женой Джебаля, то была бы просто рабыней. Сейчас у меня по крайней мере есть хоть какая-то власть. И это далось совсем не дешево. Ведь я привыкла к свободе. А вместо этого пришлось превратиться в игрушку варвара. Ты хоть имеешь представление о том, чего мне стоило все это время водить его за нос и избегать его притязаний? И изображать при этом покорность? Ведь у меня никогда даже не было выбора — сказать ему «да» или «нет»! Я не шпионка. Я просто боролась за собственную жизнь!
Он не сводил с нее глаз. У Алекс запершило в горле.
— Я послала Мурада за своими вещами, которые прятала у Нильсена. Ксавье, у меня есть доказательства, что я из двадцатого века!
— Ты знаешь, что я уже оценил эту шутку. — Однако ему было совсем не смешно. Алекс поморщилась, как от боли. Что поделаешь — ведь Блэкуэлл был настоящим реалистом, человеком действия, джентльменом из девятнадцатого столетия. То есть совершенно неспособным поверить в ее историю. И как в таком случае доказать, что она не шпионка? Ведь он может бросить ее, как только они выберутся из Триполи.
— Я и не шутила, — пробормотала она.
— Нет, не понимаю я тебя, — заключил он. — Как ни пытаюсь.
— Это все потому, что я действительно из двадцатого века, — кисло улыбнулась Алекс.
— Да чего ты хочешь добиться этими смешными заявлениями?!
— Ты еще не понял?
В темных глазах Блэкуэлла ничего нельзя было прочесть. Воцарилась тишина.
Тут Алекс вспомнила про Зу. Настроение у нее упало окончательно.
Каморка у Мурада была довольно тесная, и днем в ней было ужасно душно. Алекс давно заметила, что Блэкуэлл старается держаться от нее подальше.
— Что с тобой, Александра? — негромко спросил он.
— Пожалуйста, держись подальше от Зу. Эта женщина опасна, особенно для тебя. Если вас застанут вдвоем, то тебя казнят немедленно.
— Но меня так же немедленно казнят, если сейчас застанут здесь и с тобой.
Алекс опустила глаза. Он был одет в одни шаровары. На любого другого мужчину ей было бы наплевать, останься он хоть совсем голым. Но с Блэкуэллом все было не так. Чего же удивляться, что при встрече с ним у Зу потекли слюни.
— Если нас вдруг застанет сейчас Джебаль, — слова почему-то давались Алекс с огромным трудом, — я могу вымолить у него прощение. Тем более… что мы ничего плохого не делаем.
Он отвернулся. Алекс вдруг поняла, что он старается потушить пламя, бушевавшее в них обоих.
— По его понятиям, мы совершаем смертный грех, и ты слишком умна, чтобы не понимать это. Так что ни о каком прощении и речи быть не может, как для меня, так и для тебя. По-моему, тебе лучше уйти, Александра.
Алекс стало обидно до боли. А как же ее чувства, ее любовь?! Вдруг все-таки не удастся развеять его подозрения, и он никогда не поверит ей, не поверит тому, что случилось на самом деле. Этот человек не привык менять свои решения.
Однако ставки в игре были слишком высоки. Ведь речь шла о всей последующей жизни, об их любви и дружбе, об их супружестве. Словом, об их судьбе.
Только Алекс не знала, как ей быть.
Похоже, она уже никогда не осмелится подойти к нему и заключить в объятия, и прижаться так, как ей бы хотелось.
Вдруг дверь распахнулась. В комнату вбежал Мурад. Одежда на нем была порвана, по щекам текли слезы.
— Что случилось? — испуганно закричала она.
— Засада! Алекс, когда я шел от Нильсена, на меня напали двое янычар!
— О Господи, — прошептала Алекс, испуганно взглянув на Блэкуэлла.
— А ты цел? — Ксавье подскочил к Мураду и схватил его за руку. — Тебя не ранили?
— Нет, не ранили, но опозорили, — ответил он.
— Они напали после того, как ты отдал Нильсену письмо? — спрашивал у Мурада Ксавье. Тот кивнул.
Серебристые глаза умоляюще смотрели на Алекс.
— Я подвел тебя! Я так виноват!
И только тут Алекс заметила, что в руках у Мурада ничего нет.
— О нет! Мои вещи! Там же паспорт!.. И лампа! — Та самая масляная лампа! Как же она вернется в свое время?!
— Все, все пропало, — плакал Мурад. — Алекс, они отобрали у меня все! Алекс, теперь у кого-то в руках доказательства твоего настоящего происхождения!
У Алекс все поплыло перед глазами.
Зу торопливо закрыла дверь на крючок.
Подскочив к кровати, огромной, под роскошным пологом — настоящее произведение искусства, — она вытряхнула на нее содержимое сумки. В глаза бросилась золотая трубочка, однако Зу не сразу догадалась, как эта штучка открывается. Но наконец колпачок был снят. Внутри было что-то ярко-оранжевое. Что еще за чертовщина?
Осторожно держа тюбик на расстоянии вытянутой руки, Зу вертела им и случайно повернула нижнюю часть. Из золотой трубочки появилось нечто странного вида и стало расти вверх. И тут Зу поняла, что она видит какие-то странные румяна. Она тут же накрасила губы и щеки. Надо будет расспросить Зохару
