– Пойдемте, – коротко сказал ей Лайонел и, взяв девушку под локоть, повел ее в сад за домом.
Они шли рядом по зеленым лужайкам, и Сьюзен напрочь забыла о своем женихе, находившемся на грани жизни и смерти. Когда они удалились от дома на порядочное расстояние, Лайонел подвел девушку к беседке под сенью трех раскидистых дубов и тихо произнес:
– Мисс Лейтон, вы разрешите мне называть вас просто Сьюзен?
Сердце ее оборвалось, и она вся затрепетала.
– Конечно, милорд! С огромным удовольствием.
– Тогда и вы должны называть меня Лайонелом, – продолжил он, пытливо глядя ей в глаза. Его губы больше не улыбались.
– С удовольствием… Лайонел, – тихо ответила она.
– Я знаю, что вы выходите за моего брата не по любви, но, честно говоря, Сьюзен, он совсем не такой плохой человек, каким многие его себе представляют. Просто он слишком долго жил на этом диком острове.
Сьюзен ожидала услышать от него совсем не это. Она замолчала в растерянности.
– Такая женщина, как вы, сумеет легко исправить его неотесанность. Ведь именно ужасные манеры Гаррика беспокоят вас больше всего, насколько я понимаю.
Сьюзен молчала, смущенно уставившись на свои руки. Потом едва слышно проговорила:
– Не думаю, что его можно исправить. Кроме того…
Она вдруг замолчала, не закончив фразу.
– Сьюзен, – вкрадчиво прошептал Лайонел, легко касаясь пальцами ее подбородка, – скажите мне, о чем вы сейчас думаете.
Его слова и прикосновение подействовали на нее словно вспышка молнии. Она не смела говорить, не смела дышать…
– Может быть, вас сильно расстроил тот факт, что моего брата вызвали на дуэль и чуть не убили?
– Нет, – робко пролепетала девушка.
– К сожалению, у него не было иного выбора. Он был вынужден принять вызов лорда Эшберна.
– Меня это совершенно не интересует, – отозвалась Сьюзен.
– Вас не интересует, что вашего жениха обвинили в порочной связи с графиней Эшберн? – удивился Лайонел, не веря собственным ушам.
– Я не люблю Гаррика де Вера. Честно говоря, я бы только обрадовалась, если бы его сердце было по- настоящему занято другой женщиной. Но что касается графини, то тут все ошибаются. Леди Эшберн – моя хорошая подруга. Она всего лишь искренне сочувствует Гаррику и говорила мне об этом десятки раз, – улыбнулась Сьюзен.
Однако Лайонел и не думал улыбаться ей в ответ. Напротив, его лицо помрачнело.
– Что-нибудь не так… Лайонел? – робко поинтересовалась девушка.
– Извините меня. – Он нежно коснулся ее руки. – Я и не подозревал, что вы с графиней близкие подруги.
– Я вас не понимаю, – недоуменно проговорила Сьюзен. – Вы чего-то недоговариваете?
– Я рад, что вы не поверили этой сплетне, – добавил он.
Сьюзен не на шутку встревожилась от этих слов Лайонела. Вернее, не столько от слов, сколько от той интонации, с которой они были произнесены.
– Полагаю, и вы, милорд, то есть Лайонел, не верите этим сплетням?
Он ничего ей не ответил, но в глазах его читалась теперь безграничная жалость.
Сьюзен подумала о самой доброй женщине, какую она только встречала в своей жизни, самой искренней и умной, о милейшей графине Эшберн, и внутри у нее все сжалось от дурных предчувствий… Неужели все это время Оливия лгала ей? Нет, это совершенно невозможно!
– Только не говорите мне, что верите в существование любовной связи графини с Гарриком, – глухо проговорила она.
Выдержав эффектную паузу, он медленно промолвил:
– Моя дорогая, моя милая Сьюзен, я сам видел их вместе, поэтому не может быть никаких сомнений в том, что графиня питает к Гаррику более серьезные чувства, чем просто сочувствие.
– Не может быть! – воскликнула пораженная до глубины души Сьюзен.
– Весьма сожалею, что именно мне пришлось открыть вам глаза на происходящее.
Ее глаза наполнились слезами.
– Нет, я даже рада, что именно вы сказали мне об этом, – быстро отозвалась она, чувствуя себя униженной и обманутой. Боже, как больно! Как могла Оливия так поступить с ней? Как могла она лгать ей? Почему не сказала ей правду?
– Такая прелестная женщина могла бы выйти замуж за более достойного человека, чем мой брат, – вкрадчиво сказал Лайонел. – Мне очень обидно за вас, и я даже сердит на него и леди Оливию.
Сьюзен сразу забыла боль обиды и, чуть смущаясь, прошептала:
