представления о том, что правильно, а что – нет, и представления эти не изменялись ни при каких форс- мажорных обстоятельствах и абсолютно не поддавались отцовским попыткам воззвать к логике.
Но было у него одно свойство, одновременно удобное и донельзя раздражающее: Джейсон, с поистине ослиным упрямством отвергающий любые поучения, легко поддавался влиянию сверстников и весьма охотно слушался Эллегона.
«Знаю».
Джейсон засопел и утер нос. Взгляд его затуманился.
Карл подплыл к мосткам и выбрался на горячее дерево.
– Привет.
– Привет, пап. – Джейсон подошел к Карлу и протянул узкую ладошку.
– Это еще что?
– Взрослые жмут руки.
– Что? Джейс…
– Я уже взрослый. Поцелуи – для малышни.
– Кто сказал?
– Микин.
– Он это сказал, да? Ну, кем бы этот Микин ни был, он ошибается. Он…
– Прав. Пожмем руки.
Карл пожал плечами и мрачно принял мальчишескую ладонь в свою.
– Ну, раз ты взрослый, то взрослый. Что новенького?
– Можно я пойду играть?
Карлу впору было расплакаться. Ясное дело – когда тебе всего шесть лет, озеро с плавающим в нем драконом куда привлекательней разговоров с отцом.
– Конечно.
Не успел он это сказать, как Джейсон – на сей раз зажав таки нос – прыгнул в воду.
Карл вздохнул, повернулся и двинулся по мосткам к школе. Классная комната была в ней всего одна, точно такая же, как все классные комнаты с тех дней, когда шумеры изобрели школу. Стены в ней были сосновые, скамьи и парты сделаны добротно, но вот стекла в окнах едва пропускали свет. Оконное стекло все еще оставалось проблемой для мастеров Приюта.
В дальнем конце комнаты Эйя и Энди-Энди сидели на корточках перед мальчишкой года на два постарше Джейсона. Тот устроился в кресле Энди-Энди и мотал головой.
При виде жены Карл в который раз поразился, как улыбка может озарять комнату. Поглаживая горбинку на своем слегка длинноватом носу, Андреа слушала, что говорит мальчику Эйя.
Энди-Энди хмурилась: что-то ее огорчило, но не Эйя и не мальчишка.
Она встряхнула головой, и длинные волосы хлестнули ее по лицу, когда, обернувшись, она одарила Карла той самой улыбкой.
Леди, при виде вас у меня заходится сердце.
«Не трудись. Если она этого не знает…»
Он кашлянул. Эйя – на сей раз в лифе – повернулась и знаком велела ему молчать.
Карл приподнял бровь. Эйя еще никогда ничего ему не приказывала. Он подошел и нежно положил руку на плечо Энди-Энди. Она подняла голову и быстро чмокнула мужа.
– И это все, что я заслужил? – поинтересовался он.
– Можно мне?.. – «Эллегон, пожалуйста, передай:
«Она говорит:
«Эллегон, почему бы тебе не прослушать его?»
«Ладно. Начнем сначала. Передай:
Она кивнула и поднялась. Быстро поцеловала его в губы и вывела Эйю из комнаты.
Карл хмыкнул. Хоть так поздоровались.
– Привет, – сказал он по-английски, потом, когда паренек не ответил, перешел на эрендра. – Трудности?
Молчание.
– Ты знаешь, кто я.
– П-папаша Джейсона.
– Точно. Можешь звать меня Карлом. Андреа сказала, у тебя болит бок. Можно взглянуть?
Микин замотал головой.
– Что ж, не хочешь – не надо. – Карл кивнул. – Твое право. Как насчет немного поболтать?
Карл развернул стул спинкой вперед и уселся задом наперед, обвив спинку ногами.
– Можно.
– Я тебя не помню. Ты новичок?
– Ага.
Новичок. Но если его не привел Карл – значит, привел кто-то другой. Из рожденных в Приюте Джейсон был старшим; за ним – с разрывом в полгода – следовала Джейн-Мишель.
«Передай:
«Она говорит:
Нет нужды. Черт…
«Знаю, на что это похоже».
– Снять рубаху, живо! – рявкнул он приказным тоном.
Глаза паренька распахнулись, он потянул было рубаху вверх, потом вспомнил, что не обязан снимать ее, и выпустил подол.
Но Карл уже заметил огромный кровоподтек на его ребрах.
– Эйя, зайди. – На скулах Карла ходили желваки. Многовато для выходного дня. Он заставил себя улыбнуться.
– Я собираюсь попросить Эйю отвести тебя к Тэлларену. Он сумеет подлечить тебя и через рубаху. А потом ты пойдешь домой.
Этот последний удар добил Микина. Лицо его побелело. Карл успокаивающе улыбнулся.
– Нет, не к себе домой. Ко мне и Джейсону. Ты не обязан возвращаться к отцу, если не хочешь. Но когда вернешься – он больше не будет тебя бить. Обещаю.
