настоящие утафоа. Они просто рождены для моря. Из собравшейся компании только «настоящий папуас» Уфти может с ними соревноваться на равных. Данте, похожий на басконского горца — гораздо более мощно сложенный — по сравнению с ними, в воде кажется неуклюжим, и быстро выбывает из состязаний, после чего Фэнг вытаскивает его на берег с целью как следует подраться. Она, видите ли, в свободное время изучает капоэйру.
На это шоу трудно смотреть без смеха. Фэнг колотит по капралу со всех сторон. Она не стесняется бить в полную силу — мелькают ноги, кулаки, локти, девушка вертится, как волчок. Данте стоит почти неподвижно, но удары как–то сами собой соскальзывают, так что вся вложенная в них сила (немалая, надо сказать) уходит в воздух. Минуты через три, ему надоедает просто стоять – он делает легкое движение стопой, и Фэнг летит на песок, как будто ее дернул за ноги человек–невидимка. Но она ничуть не обескуражена, и снова кидается в атаку. Теперь капрал слегка двигает рукой – и снова полет на песок. На самом деле, Данте крайне осторожен. Вот когда он играет в эту игру с Уфти (в ходе утренней разминки) все гораздо реальнее: никакого позерства – короткие, предельно–отточенные и экономные движения. Даже боксеры на профессиональном ринге выглядели бы на фоне этой парочки фланирующими пижонами. Хотя, Уфти и Данте тоже лишь играют. Просто игры такого рода у них более серьезные… Все, Фэнг «спеклась» и идет в море смывать с себя налипший песок, а со стороны контейнерных домиков уже возвращается Рибопо, с небрежной грацией неся на голове сбалансированный поднос со всякой всячиной.
— Hei, foa! – кричит она, — Кто опаздает, тот увидит только донышко чашки и крошки от печенья! Данте, включи «Lanton–online», там передают про Мпулу. Типа, поехали!
…
— Любовь моя, ты бы убрала детей от экрана, — мягко сказал Микеле, положив ладонь на плечо жене, — Не знаю, что это, но девчонкам на это смотреть не надо.
— Но па! – возразила Люси, — Это же просто TV! Как кино…
— Детка, это не кино, — отрезал он, — Это, судя по виду, настоящее.
— Микеле прав, — сказала Чубби, — Флер, будет просто замечателно, если ты вместе с Люси пойдешь в сад или в детскую, и вы посмотрите что–нибудь на ваш общий вкус.
— А можно покопаться в папиной фильмотеке? – спросила Флер.
— Можно, — сказал Микеле, — Но не забывай, что Люси тоже должно быть интересно.
— Вестерн, — коротко сказала младшая Хок–Карпини.
— Вестерн… — задумчиво повторила старшая сестричка, — Ладно, но чур я выбираю, какой именно. Идет?
— Идет. Но только не такой, где сплошная эротика, а стрельбы 5 минут на весь фильм.
— Девочки, решите, пожалуйста, этот вопрос у меня в кабинете, а не здесь.
— Ладно, па, — вздохнула Флер и слегка шлепнула Люси по попе, — пошли, асексуалка.
— Будешь обзываться – в твой школьный рюкзак еще раз залезет древесный паук.
— Если он залезет, то ты получишь по шее.
— Ма! Она меня тиранит!
— Так, детки! – Чубби шлепнула ладонью по столу, — У меня появляется чувство, что вы сейчас обе получите по шее.
— Мы уже идем, — слегка обиженно сказала Флер, — Только пусть Люси больше не пихает этих гребаных пауков в мой рюкзак.
— … А кто будет выражаться – того я припишу на три дня к кухонным работам.
Последнее замечание имело потрясающий эффект: обеих девчонок как ветром сдуло. Микеле проводил их глазами и повернулся к экрану.
— Судя по настройке канала, тебя это здорово интересует, любовь моя.
— Это – Кумбва, — лаконично ответила капитан Хок.
— Выглядит оно не лучше, чем называется, — заметил он, — а где это примерно?
— Кумбва — столица Мпулу.
— Ах, Мпулу. Значит, происходящее имеет к тебе самое прямое отношение, не так ли?
— Да, — подтвердила она.
Судя по изображению, оператор продвигался вдоль стены по довольно широкой улице, застроенной чем–то средним между шалашами и бараками. По осевой, видимо, в сторону центра города (над которым поднимался огромный уродливый столб угольно–черного дыма), прокатывались старые грузовики, набитые вооруженными людьми, и небольшие бронемашины. На антеннах трепетали яркие вымпелы – желтый кружок на синем фоне.
— Подозрительно похоже на флаг меганезийского округа Палау, — заметил Микеле.
— Не угадал. Это — символ «Agro–Revolution Movement» (ARM). Как бы, солнце свободы, встающее в небе над Экваториальной Африкой.
— Мда… Как бы, оно уже один раз вставало, где–то в 60–х годах прошлого века.
— То был фальшстарт, — пояснила Чубби, — По крайней мере, так сказано в их программе.
— Понятно. А кто сочинял их программу?
— Капитан Алонсо. Ты его видел на моем дне рождения. Такой симпатичный подвижный парень — melano, чуть помоложе меня. У него шрам на щеке в виде звездочки. Кстати, он полиглот, сам перевел программу на языки africaans и nsengo–bantoo.
— По–моему, — мрачно заметил Микеле, глядя на экран, — Эта программа написана на более простом языке. Универсальном, к сожалению…
Оператор добрался–таки до центра города. Тут все было понятно даже непрофессионалу. Прямо на улице, в укрытиях из штабелей мешков с песком, стояло несколько минометов. Расчеты из двух человек вели непрерывный огонь по чему–то, скрытому в густом дыму. Чуть вперед выдвинулись три бронемашины с шестиствольными пулеметами на турелях. Когда из дыма раздавались редкие выстрелы, они отвечали очередями, видимо – наугад. Под одной из стен небрежно были сложены трупы в желто–зеленой униформе, числом поболее дюжины. На противоположной стороне улицы вяло догорал бронетранспортер, въехавший в хлипкую стену одного из бараков. Из бортового люка свешивался торс без головы. Подъехал самосвал с каким–то прямоугольным коробом вместо кузова. Короб медленно наклонился, его передняя крышка откинулась, а затем в небо по отлогой дуге последовательно взлетели десятка три длинных цилиндров, утаскивая за собой шлейфы дыма, подсвеченного огненным факелом в хвосте. Дым заполнил всю улицу, так что смотреть стало совершенно не на что.
— Инструкторам – зачет, — лаконично прокомментировала Чубби.
— Городу – пиздец, — так же лаконично добавил Микеле, — Родная, ты не могла бы дать популярный комментарий, расчитаный на совсем простого фермера?
— Ну, если для совсем простого фермера… — Чубби поправила воображаемый галстук на воображаемой рубашке, — Тогда так: сегодня, в 7 утра по средне–африканскому времени, чаша терпения переполнилась, и волна справедливого народного гнева смела кровавую тиранию генерала Ватото, чтобы под знаменем свободы и реальной демократии…
— Это не для простого фермера, а для клинического идиота, — перебил Микеле.
— Ой, извини милый, я перепутала настройки.
Она развязала и бросила в угол воображаемый галстук, расстегнула верхние пуговицы на воображаемой рубашке, сбросила сандалии, встала на кончики пальцев ног, потянулась и несколькими энергичными движениями привела аккуратную короткую стрижку к форме, напоминающей наскоро сляпанное из прутиков и травинок птичье гнездо.
— Уже другое дело, — поощрил он.
— Дубль два, — объявила Чубби, — Наши славные ребята, под талантливым, хотя несколько сумбурным, руководством дока Линкса, наработали достаточный на первое время объем посадочного материала триффидов. В связи с этим, операция «Народный Гнев» была резко переключена из «OFF» в «ON». Технически, это выглядело так: сухогруз «Hajang» класса «река–море» в течение позапрошлой ночи поднялся из Мозамбикского пролива по реке Зомба до озера Ниаса, за день прошел до северной оконечности этого озера, после заката высадил в Северном Малави мотопехотный десант численностью два батальона, за ночь произвел марш по спорной конго–самбайской территории, прошел через уничтоженный
