оружие, но тогда дело принимает куда более серьезный оборот. Тогда им противостоит настоящее зло. Та дама знала, что говорила, хотя она и сумасшедшая и такая напряженная.
Фрэнк перебил ее мысли:
— Как тебе Мартин? По-моему, ничего, мне нравится.
— Да, ничего, — согласилась Джесс. — Только мне больше нравится Вернон.
— Имеешь полное право на собственное мнение, — пожал плечами Фрэнк.
— Но он мне правда больше нравится, — сказала Джесс, до которой дошла суть разговора. Она поняла, что действительно Вернон ей более симпатичен. — Мартин просто умеет подчиняться. Делает, что ты ему говоришь. Он тебе нравится, потому что ты любишь командовать.
— Уж кто бы говорил! — возмутился Фрэнк.
И не миновать бы яростного спора, если бы они как раз не свернули на Бридж-стрит. Улица была пуста — только выстроились вдоль тротуара мусорные бачки в ожидании мусорщика да у паба на углу мрачно сидел в тележке маленький мальчик.
— Наверняка никого нету, — буркнул Фрэнк. Они оставили велосипеды у края тротуара и подошли к узкой двери дома номер два.
— Твоя очередь стучать, — сказал Фрэнк сестре.
Джесс поднялась на две ступеньки. Она уже взялась за молоточек, и тут маленький мальчик в тележке поднял глаза и увидел их.
— Эй, вы! — окликнул он.
— Ты это чего? — удивился Фрэнк. — Стучать, что ли, нельзя?
— Не, просто это я вас жду, — сообщил мальчик. — Идите сюда.
Джесс отпустила молоток — аккуратно, чтобы не стукнуть, — и они с Фрэнком не без подозрительности подошли к маленькому мальчику. Он был такой маленький, что с ним вроде бы и считаться не стоило. Из носа у него текло, а грязь на щеках размыли слезы. Когда они приблизились, мальчик вытер нос рукавом, а это, как потом сказала Джесс, отвратительная привычка, но она решила, что носового платка у него отродясь не водилось.
— Это была моя записка, — всхлипнул он. — Только я уходил с мамой по делам. А вас целый день не было. Я еще раз ходил к вам в сарай.
— Да. Извини, — сказала Джесс. — А мы заходили после обеда, когда тебя не было. Тебя как зовут? Ты Ватчаня?
— А что, не видно? — шмыгнул носом мальчик. — Кевин я.
Фрэнк его помнил. Последний раз он видел Кевина, когда того тащили через реку к Бидди — может быть, в той же самой тележке. А вот сегодня утром его у хижины не было. Он был самый маленький в банде, и Фрэнк почему-то решил, что он самый младший братишка Стаффорда.
— Ты из банды Громилы, — сказал он.
— Был, — ответил Кевин. — Пока он не свихнулся и не продал всех Бидди.
— А тебя не продал? — уточнил Фрэнк.
— Меня не продал, — с чувством подтвердил Кевин. — Я перепугался до смерти. Да половина наших перепугалась до смерти! Но он взял всех больших и пошел к ней. А она забрала девятерых.
— Мы знаем, — кивнула Джесс. — А от нас-то ты чего хочешь?
— Отберите их обратно! — взмолился Кевин. — Пожалуйста! У Стаффорда от всего этого крыша съехала, а Рея трясет всю ночь, а поделать они ничего не могут, потому что Громила их отдал! А сегодня утром мы пошли с мамой по магазинам, и вдруг что-то как свистнет, раз — и Стаффорд и Рэй исчезли! Мама ужасно расстроилась! — При этом воспоминании из глаз у Кевина снова хлынули слезы. Некоторые из них потекли по белым дорожкам, проложенным предшественницами, некоторые избрали иной путь. Кевин снова хлюпнул носом. — Пришлось мне ей объяснить, что они живы-здоровы, а где они — я не знаю.
Джесс невольно начала его жалеть.
— Но ведь если они сами продались, — сказала она как могла ласково, — тогда непонятно, что мы можем сделать.
— Придумайте что-нибудь! — всхлипнул Кевин. — Вы же сами написали — задания любой сложности! А если уж вы сумели раздобыть зуб Вернона Уилкинса, вы все на свете можете!
— Только это был зуб не Вернона, а Сайласа, — чистосердечно признался Фрэнк.
Подобное разочарование совсем доконало Кевина. Слезы потекли по его щекам так быстро, что смыли почти всю грязь.
— Ой, кармин белесый! — закричал он. — Синька лиловая! И что, у Сайласа флюс?
— У него втрое лицо раздуло, — мрачно поведал Фрэнк. — И он совсем разболелся.
— Мы с Сайласом всегда играем на площадке в парке, — еле слышно проговорил Кевин. — Не хочу, чтобы такое — и у Сайласа. Вот что. Раздобудьте обратно этот зуб, и тогда Стаффорд и Рэй снова станут свои собственные, а не Биддины, а я заплачу вам за это пять пенсов. У меня есть. Мне их мама дала, чтобы я купил себе конфет за то, что не исчез. — И Кевин доказал свою платежеспособность, продемонстрировав блестящую новенькую монету, зажатую в грязной руке.
Джесс и Фрэнк алчно уставились на монету.
— Берем? — сипло спросил Фрэнк.
— Нет, — быстро ответила Джесс, вспомнив слова дамы. — Мы все равно уже связаны обязательством вернуть зуб.
— Но не Громилу с его бандой, — напомнил Фрэнк.
— По-моему, так мы будем творить зло под видом добра, — заявила Джесс. — Если возьмем деньги. Как ты считаешь, Кевин?
— Нет, если вы вызволите банду, — снова всхлипнул Кевин. — Я вам тогда еще больше дам.
— Мы обязаны сделать это доброе дело, — благочестиво провозгласила Джесс, — чтобы загладить все содеянное нами зло. Вот.
— А как мы это сделаем-то? — поинтересовался Фрэнк. — Да и вообще он же сам дает нам деньги — так что, отказываться?
— Ладно, я их сберегу, — решил Кевин. — Если спасете банду, получите их в вознаграждение, как в газетах пишут.
— В том-то и дело, что мы должны эти деньги Вернону, — сказал Фрэнк. — Это не нам.
— Ладно, только смотри не потеряй их и не растрать, — дала слабину Джесс.
— Не буду, честное слово, — закивал Кевин. — А вы уж постарайтесь всех вызволить, хорошо?
— Постараемся, — пообещал Фрэнк. — Но сразу предупреждаем, что может не получиться. Понимаешь, банда теперь принадлежит Бидди и будет сама нам мешать.
Кевин широко улыбнулся.
— Получится, — сказал он. — Вы всегда так здорово все придумываете. Так даже Громила говорит.
Понимая, что это должно их вдохновить, Джесс и Фрэнк оседлали велосипеды и покатили домой.
— Слушай, Джесс, это все очень по-святому, — шипел Фрэнк, — но это же не Справедливость! Он, конечно, очень бедный и несчастный и до смерти боится, но ведь мы даже не для него стараемся!
— Это Искушение, — объявила Джесс. — И нужно пройти его, Фрэнк. Это тебе не кошелек найти и владельцу вернуть. Мы должны сделать это просто для того, чтобы помочь Кевину, — исключительно по доброте душевной.
— А как насчет его душевной доброты? — поинтересовался Фрэнк. — Если он так уж хочет дать нам пять пенсов, я не стану его отговаривать.
«А я стану», — подумала Джесс. В глубине души она считала, что все это дело для них слишком масштабное и опасное. Если Бидди может похитить человека, когда он пошел с мамой в магазин, и натравить его на другого человека, и при этом не дать третьим людям сыграть крокетную партию, и если она может делать это потому, что в ее власти находится взрослый, а может, и два, — тогда она действительно очень сильная ведьма. Джесс почувствовала, что на этом месте у них с Фрэнком наступает Ограниченная Ответственность. Она решила рассказать все родителям, причем так, чтобы они поняли.
— Мам, — начала она вечером, — а вдруг Бидди Айремонжер действительно ведьма. Что нам тогда делать?
— Само собой, ничего, — отвечала миссис Пири. — Ведьм не бывает.
