удары.
Сталинградский фронт идет с севера на юг вдоль серии равнинных озер и продолжается в степи. В этом океане равнины нет ни одного островка на сотни километров, вплоть до небольшой Элисты. За Элистой фронт поворачивает на восток.
Расположенная в городе немецкая пехотная моторизованная дивизия держит под контролем обширные степные пространства. Наши союзники закрывают брешь между этой дивизией и 6-й армией в Сталинграде. Руководство Красной армии подозревает нашу слабость на этом участке, особенно в северном секторе района озер. Здесь русские и прорываются на запад. Они пытаются дойти до Дона! Пара дней, и русские на этой реке. Затем русские бросают силы на наши позиции на северо-западе, пытаясь выйти к Калачу. Это обрекает нашу 6-ю армию на тяжелую судьбу. Две наступающие русские армии сходятся в Калаче, создавая таким образом кольцо вокруг Сталинграда. Все это происходит с ошеломляющей скоростью. Значительная часть наших резервов не способна среагировать на меняющуюся ситуацию и оказывается в клещах. Это время стало временем массового героизма солдат, имена которых сейчас уже восстановить невозможно. Немецкие солдаты дрались в окружении до последнего пистолетного патрона, до последней гранаты, продолжая бой до самого конца.
Мы теперь летаем по всем направлениям вокруг окруженных войск – туда, где ситуация становится наиболее угрожающей. Советское давление на 6-ю армию усиливается, но немецкое сопротивление остается твердым. Где русским удается прорваться, враг тут же блокируется и отбрасывается назад контратаками. Наши товарищи делают все возможное, чтобы остановить поток. Они держатся стойко, уже зная, что пути отрезаны из-за трусости и предательства, которые пришли на помощь Красной армии. Наш аэродром теперь часто становится объектом русских воздушных налетов с малых и больших высот. Но, несмотря на массивность атак, результат невелик. Только теперь мы начинаем испытывать недостаток бомб, бензина и боеприпасов. В таких условиях неразумно держать всю эскадрилью в пределах котла. В два или три захода самолеты улетают; больше авиационной поддержки с этого аэродрома не будет. Особое звено под командованием офицера Юнгклаузена остается в котле для помощи 6-й армии – до тех пор, пока отсюда можно будет делать вылеты. Остальные самолеты перелетают из котла в Обливскую, в 150 километрах западнее Сталинграда.
Довольно значительные немецкие силы теперь идут из района Сальска для совместного прорыва с двумя только что прибывшими танковыми дивизиями. Дивизии были сняты с фронта; это элитные части, тщательно пополненные. Наступление ведется в северно-восточном направлении и имеет целью восстановить разрушенную связь со Сталинградом и освободить 6-ю армию. Мы вылетаем на поддержку этой операции весь день напролет, с утра до вечера. Она должна окончиться успехом, окруженные дивизии будут освобождены. Наступающие быстро продвигаются вперед, скоро наши товарищи проходят Абганерово, всего в 30 километрах южнее котла. С постоянными боями они преодолели около 60 километров.
Несмотря на упорное сопротивление, наши войска продолжают неуклонно идти вперед. Если бы 6-я армия могла оказать давление на южную границу котла, эта облегчило и ускорило бы операцию, но армия на это не способна, даже если бы вышел соответствующий приказ. Солдаты достигли крайней степени физического истощения; только железная воля позволяет им держаться. У окруженных нет самого необходимого. Нет ни еды, ни вооружения, ни бензина. Свой вклад вносит и холод – обычно в 20–30 градусов ниже нуля. Какой-то шанс выжить до помощи извне дает только строжайшая экономия в том, что удается перебросить им по воздуху. Но погода определенно на стороне противника. Продолжительный промежуток плохой погоды не дает нам осуществлять переброски. До сих пор нам всегда удавалось налаживать достаточные поставки окруженным, но на сей раз солдатам достаются буквально крохи. Позднее возникают проблемы с посадкой, и нам приходится сбрасывать грузы с высоты. Мы летаем, доставляя все необходимое, сквозь густые снежные бури; в таких условиях часть драгоценного груза падает за линией русского фронта.
Скоро приходит еще одна ужасная весть: Советы пробили огромную брешь на участке фронта, занимаемом нашими союзниками на юге. Если этот прорыв не закрыть, он может привести к крушению всего Южного фронта. А резервов нет. Как-то прорыв все же нужно закрыть. Поблизости есть только группа, предназначенная для освобождения солдат из Сталинградского котла. Самые лучшие части срочно перебрасываются на возникший опасный участок. Мы ежедневно летаем над клином наступающих немецких войск и знаем о силе сопротивления. Мы также знаем, что эти немецкие дивизии обязательно дойдут до котла и освободят окруженную там армию.
Но поскольку силы теперь приходится делить, для солдат в Сталинграде все кончено. Теперь освобождать 6-ю армию слишком поздно. Ее ждет трагическая судьба. Ударная группа больше не продвигается на Сталинград, сравнительно небольшой отряд не может выполнить спасительную миссию. Это тяжелый удар.
На двух решающих участках наши союзники отступили перед давлением русских. Хотя немецкие солдаты вели себя безукоризненно, 6-я армия потеряна, а с ней потерян и Сталинград. А со Сталинградом потеряна и возможность уничтожить самый активный центр русских армий.
Глава 8
ОТСТУПЛЕНИЕ
Юнгклаузен только что совершил вылет, используя остатки бензина. В трудных условиях он сделал отличную работу, но, даже вернувшись сюда, в Обливскую, он не находит тишины. Однажды утром мы слышим одиночные выстрелы на краю аэродрома. Как я узнаю позднее, наземный состав другого подразделения вступил в перестрелку с регулярными советскими силами. Метеорологи пускают вверх красные ракеты, поднимая тревогу. Я немедленно взлетаю вместе со своей эскадрильей и неподалеку от аэродрома вижу лошадей. Рядом с ними – спешившиеся всадники. Это иваны. Еще дальше на север – неисчислимая армия лошадей, солдат и техники. Зная состояние нашей обороны, я набираю высоту, чтобы получить общее представление о положении дел. Довольно быстро я понимаю: вперед идет русская кавалерийская дивизия и на данном участке нет сил, способных остановить ее продвижение. К северу от нас нет непрерывного фронта, так что русские могут незамеченными проникать через только что сделанный прорыв. Их главные силы находятся в трех-четырех километрах от нашего летного поля; головная колонна направляется на его окраину. Здесь нет наземных сил, а это значит, что наше положение очень серьезно. Первое, что мы должны сделать, – это уничтожить их артиллерию бомбами и бортовым оружием, пока русские не окопались; затем мы будем атаковать все остальное. Спешившиеся кавалеристы очень уязвимы, и у нас нет выбора, приходится уничтожить всех их лошадей.
Мы взлетаем и садимся практически без перерыва; все делается с лихорадочной быстротой. Если мы не уничтожим русских до заката, ночью они будут нам угрожать.
В полдень мы замечаем несколько советских танков. Они катят на полной скорости к нашему аэродрому. Мы должны уничтожить их, иначе нас сотрут с лица земли. Мы сбрасываем бомбы. Танки маневрируют, пытаясь их избежать. Страх за свой аэродром дает такую точность попадания, которой у нас раньше не было никогда. После атаки мы набираем высоту и направляемся к летному полю по самому короткому маршруту, весьма довольные хорошо сделанной работой и успехом наших защитных мер. Внезапно я замечаю перед собой… прямо на краю летного поля… это совершенно невозможно! Последний советский танк. Он избежал нашей бомбардировки и полон решимости выполнить свою задачу. В одиночку он вполне способен превратить все, что находится на аэродроме, в щепки. Я ухожу в пике, и хорошо нацеленная бомба поражает танк в нескольких метрах от взлетной полосы.
Вечером, делая семнадцатый вылет за день, я с удовольствием оглядываю поле боя. Здесь тихо, противник буквально сметен. Сегодня мы определенно поспим спокойно. Во время наших последних вылетов противовоздушная артиллерия покидает свои позиции и создает нечто вроде защитного заслона перед аэродромом, на случай если какой-нибудь уцелевший иван забредет сюда ночью. Я лично считаю, что это вряд ли возможно. Немногие уцелевшие скорее спешат в штаб, чтобы доложить, что кавалерийский отряд больше не существует и его следует вычеркнуть из документов.
Перед Рождеством мы в Морозовске, немного дальше на запад. Здесь с нами случается похожая история. Иван просачивается в нескольких километрах от нашего аэродрома в Урюпинске. Погода затрудняет вылеты. Однако нам приходится спешить, поскольку, если мы не справимся с иванами днем, они удивят нас ночным появлением. 24 декабря в любом случае нам предписано перелететь на другой
