Отец Мередит работал на дядю Блейка, и они к тому же дружили. Дядя Ден был крестным отцом Мередит; когда подростком она задумала написать для школьной газеты историю здешних мест, он открыл ей свою библиотеку и часами рассказывал случаи из жизни, слышанные им от деда. Бывало, Мередит сидит, слушает, на губах играет слабая улыбка, а Блейк размышляет, почему дядя не уделяет столько времени и внимания ему. Ее дядя любит, а Блейк ему просто полезен. Она узурпировала единственное на свете место, принадлежавшее ему, и он, разумеется, обижался. Более того, его уже научили, что людям нельзя доверять. Он знал, что родители Мередит бедны, и часто прикидывал, нет ли у нее меркантильного интереса крутиться возле дома Донована. Слишком поздно он узнал, что она крутилась возле него. Открытие было как соль на рану.
Мередит была невзрачная: с прямыми темными волосами, бледными серыми глазами и лицом в виде сердечка. Дядя ее любил. Блейк - почти ненавидел. Особенно после случая в конюшне, когда он потерял контроль над собой. Но за его обидой скрывалось влечение к ней. Это его злило и привело к взрыву в день оглашения завещания. Он уже дал слово Нине и, как честный человек, не мог отступиться, но он хотел Мередит. Боже, как он ее хотел, все эти годы!
Она его любила, подумалось ему, когда девочка и судебный исполнитель вошли в его кабинет. Никто больше не проявлял к нему таких чувств. Дядю увлекали их споры, они были друзьями, его неожиданная смерть оказалась ужасным ударом. Тяжело было сознавать, что дядя уделял бы ему больше внимания, не крутись под ногами Мередит. Дядя принял его к себе не из любви: это был бизнес.
Будь жива мать, может, она бы его любила, хоть дядя и описывал ее как хорошенькую эгоистичную женщину, которая испытывала слишком большую привязанность к мужчинам.
Потому открытие, что юная застенчивая Мередит любила его, так потрясло Блейка. Не помогло и воспоминание о том, как он изорвал в клочья ее чувство собственного достоинства прилюдно и наедине. Она уехала в Техас среди ночи на автобусе, ни с кем не попрощавшись, а он все эти годы терзался, что же он наделал. Дважды, видя ее имя на обложках книг, он порывался съездить к ней. Но всякий раз решал, что прошлое лучше оставить в прошлом. И к тому же что он может ей дать? Нина разрушила в нем ту часть души, которая умела верить. Больше ему нечего отдавать. Никому.
Он оттолкнул мысли о прошлом и посмотрел на ребенка; девочка опасливо замерла, глядя, как судебный исполнитель, улыбаясь с явным облегчением, уходит. Сара тихонько сидела на краешке вращающегося кресла, закусив губу, тараща испуганные глазенки и пытаясь скрыть свой страх перед холодным, противным дядькой, о котором сказали, что это ее отец.
Блейк сел напротив в свое кресло красной кожи, обеспокоенный тем, что в джинсах и ковбойке он похож скорее на головореза, чем на благонамеренного джентльмена. Он только что вернулся с пастбища, где помогал клеймить скот, черт бы его побрал. На ранчо, где Блейк разводит чистопородный херефордский скот, он, работая руками, расслабляется. Придется послать к черту завтрашнее собрание правления в Оклахоме, где он должен присутствовать.
- Значит, ты Сара. - Блейк чувствовал себя неловко и не знал, как с этим справиться. Но у девочки его глаза, он не может отдать ее незнакомым людям, пусть даже шансов, что она его дочь, - один на миллион.
Сара подняла взгляд и сразу отвела его, беспокойно заерзав. Судебный исполнитель сказал, что ей четыре года, но она кажется старше. Ведет себя так, будто никогда не была среди детей. Может, и не была. Он не представлял себе Нину, развлекающую детей. Совсем не в ее характере, хоть он и не сознавал этого, когда очертя голову женился. Забавно, как легко вообразить себе Мередит Кэлхаун в окружении детей - смеется, играет, собирает маргаритки на лугу...
Хватит думать о Мередит, приказал он себе. Не нужна она ему, даже если есть чертов шанс, что она как-нибудь заявится в Джекс-Корнер, штат Оклахома. И, уж конечно, ей он не нужен, в этом Блейк не сомневался.
- Ты мне не нравишься, - выпятив нижнюю губку, сказала Сара. Она заерзала в кресле и огляделась. - Не хочу тут жить. - И уставилась на Блейка,
Он в ответ уставился на нее.
- Знаешь, я тоже не в восторге, но, похоже, мы теперь приклеены друг к другу.
Губы у нее задрожали, и на мгновенье она стала очень похожа на него.
- Я уверена, у тебя даже кошки нет.
- Терпеть не могу кошек.
Она вздохнула и посмотрела на свои стоптанные башмаки с терпением и смирением, несвойственными ее возрасту. Такая усталая и измученная.
- Мама не вернется. - Она одернула платье. - Она меня не любила. Ты меня тоже не любишь. - Она вскинула голову. - Ну и пусть. Ты все равно ненастоящий мой папа.
- Как знать. - Он тяжело вздохнул. - Ты на меня здорово похожа.
- Ты некрасивый.
Он вскинул брови.
- Ты тоже не красавица, стручок.
- А гадкий утенок превращается в лебедя, - сообщила она, устремив взгляд куда-то вдаль.
Она теребила подол платья. Тут он впервые заметил, что платье-то на ней старенькое, мятое, кружева рваные. Он поежился, сдвинул брови.
- Где вы жили? - спросил он.
- Мама оставила меня у папы Брэда, но он часто уезжал, а со мной была миссис Смазерс. - Она посмотрела вверх со старческим выражением в зеленых глазах. - Миссис Смазерс говорит, что дети - это кошмар и их надо держать в клетке. - Тоненький голосок звучал драматично. - Когда мама умерла, я плакала, а миссис Смазерс заперла меня и сказала, что не выпустит, пока я не перестану. - Губы ее дрожали. - Я выбралась и убежала. Но никто меня не искал, и я вернулась домой. Миссис Смазерс была прямо как бешеная, а папе Брэду было все равно. Он сказал, что я вообще не его ребенок и, если сбегу, не беда.
Блейк представлял себе, каково было 'папе Брэду' узнать, что ребенок, которого он считал своим, на самом деле чей-то еще; но зачем объяснять это девочке?
Он вытянулся в кресле, соображая, что он будет делать со своей маленькой гостьей. Он ничего не знал о детях. Даже не был уверен, нравятся ли они ему вообще. А эта - та еще штучка. Прямодушна, воинственна... Предвидятся трудности.
В комнату вошла мисс Джексон, узнать, не нужно ли чего, и остановилась как вкопанная. Это была старая дева пятидесяти пяти лет, седая, тощая; незнакомые ее пугались. Она служила в холостяцком доме, и при виде ребенка, сидящего напротив хозяина, совсем растерялась.
- Кто это? - бесцеремонно спросила она. Сара взглянула на нее и вздохнула, как бы говоря: ну вот, еще одна зануда. Блейк чуть не рассмеялся, видя выражение ее лица.
- Сара, это Эми Джексон, - представил их друг другу Блейк. - Мисс Джексон, Сара Джейн - моя дочь.
Мисс Джексон не упала в обморок, но слегка покраснела.
- Да, сэр, нельзя не заметить, - сказала она, сравнив сосредоточенное личико ребенка с его взрослым мужским вариантом. - А ее мать здесь? - Она оглянулась, будто ожидая, что Нина сейчас материализуется.
- Нина умерла, - безразлично сообщил Блейк. Лучшие чувства Нина выбила из него пять лет назад. В этом ей помогла его собственная дурацкая слепота.
- О, простите. - Мисс Джексон теребила фартук тощими руками. - Может, дать ей молока с печеньем? - нерешительно спросила она.
- Неплохо. Как, Сара? - спросил Блейк. Сара поерзала и уставилась на ковер. - Я накрошу на пол. Миссис Смазерс говорит, дети должны есть на кухне на полу, потому что они неряхи.
Мисс Джексон не знала, что сказать, и Блейк тяжело вздохнул.
- Можешь крошить. Никто не будет тебя ругать.
Сара все еще смотрела нерешительно.
- Я потом подмету, - нетерпеливо сказала мисс Джексон. - Так ты будешь есть печенье?
- Да, пожалуйста.
