— Безусловно, — твердо сказал Павлов и, загибая на руке длинные пальцы, стал перечислять других кандидатов: — Представим ефрейтора Груздева. Непременно. Затем сержанта Мирзояна...
Жогин молчал. Одутловатое лицо его то багровело, то покрывалось бледными пятнами. Павлов назвал известных ему людей и опустил руку.
— Подумайте. — Он посмотрел сначала на Мельникова, потом на Жогина. — Может, еще кого представить следует?
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
В субботу Наташа ходила в кино. Возвращаться домой не торопилась, хотя было уже поздно. После дневной оттепели чуть подморозило. В матовом свете плафонов колыхались редкие снежинки. Крыши высоких зданий упирались в темное небо, пропадая из виду. Лишь окна светились, как огни далеких маяков.
Подходя к дому, Наташа заметила впереди человека в военной форме. Он быстро пересек улицу и, не задерживаясь, нырнул в подъезд. Наташа вздрогнула, вспомнив о Глебе. Но этот был выше ростом и гораздо стройнее. «Кто же тогда?» В своем доме она знала всех жителей. Среди них не было ни одного офицера. «Может, Сережа?» Наташа перевела дух и побежала. Распахнув дверь, быстро откинула на плечи воротник.
Офицер поднимался на третий этаж, уверенно отсчитывая ступени прочными армейскими сапогами. «Он», — решила Наташа и, не чувствуя ног, мгновенно взбежала наверх.
Офицер стоял у двери и нажимал пуговку звонка. Наташа уже набрала воздуху, чтобы крикнуть «Сережа», но вдруг застыла на месте, прижав к сердцу ладонь в синей варежке:
— Ой, как вы меня напугали!
Перед ней был Соболь, немного постаревший, но по-прежнему живой и щеголеватый. О том, что служит он вместе с мужем, она знала из писем. И все же растерялась.
— Вы оттуда... от него?
— Да, представьте, Наталья Мироновна, от него со специальным поручением. Здравствуйте! — Он протянул руку.
— Здравствуйте, — смущенно ответила Наташа.
На пороге появилась Анастасия Харитоновна.
Наташа сбивчиво объяснила:
— Мама, это Сережин товарищ. В одном полку с ним, понимаешь?
— Совершенно точно, — подтвердил Соболь. — Вместе в академии учились. И теперь, как говорится, из одного котелка едим кашу.
Анастасия Харитоновна засуетилась:
— Пожалуйста, пожалуйста. — Впустив гостя в квартиру, спросила: — Сам-то он что думает? Может, приедет скоро?
— Пока нет. Жену приглашает. Вот послание передать просил. — Соболь достал из кармана конверт.
Наташа подхватила его и умчалась в спальню. Там у столика при свете ночника стала читать. В кроватках зашевелились дети. Володя опросил:
— Письмо папино?
Наташа кивнула головой:
— Папино, сынок, папино. Спи.
Письмо было коротким. Кончалось оно словами:
«Приезжай хоть на несколько дней. Все увидишь сама. Если будет трудно с отпуском, поможет Михаил. Будь решительнее».
Выходя из спальни, Наташа спросила:
— Как все же там, в Приуралье?
Соболь хитровато ухмыльнулся:
— Обыкновенно. Звезды светят, но не греют. Сергей находит, что весело.
— А вы?
— Я все-таки постараюсь перебраться в Москву. Прощусь с провинцией не плача.
— Умный человек, — вздохнула Анастасия Харитоновна и ушла на кухню.
Наташа шепнула Соболю:
— Не надо так о провинции.
— Все ясно, — заговорщически подмигнул он. — Молчу, молчу.
Наташа стала расспрашивать о муже:
— Ну что, похудел он там? На здоровье не жалуется?
Анастасия Харитоновна принесла чайник, стала накрывать на стол. Соболь запротестовал:
— Зачем такое беспокойство? Совершенно не требуется. — Он повернулся к Наташе: — Пойдемте в ресторан. Там люди, музыка. А?
— Что вы, — удивилась Наташа. — Никакого ресторана. Сейчас будем пить чай и цимлянское.
За столом Анастасия Харитоновна пыталась склонить гостя к разговору о провинции. Но он довольно ловко уклонялся от ее вопросов. Только изредка бросал невинные фразы: «Оно ведь кто как смотрит» или «В жизни бывает всякое».
Соболь пил вино не торопясь, маленькими глотками, причмокивая. Поднимая бокал, громко произносил:
— За ваши успехи, Наталья Мироновна. Желаю уговорить профессора.
Около двенадцати Наташа вышла проводить гостя на лестницу. Он взял ее за руку:
— Слушайте, строгая женщина, давайте хоть в театр вместе сходим?
Она задумалась:
— Вы понимаете, Михаил, никакого настроения.
— А вот встряхнетесь, и настроение поправится.
— Нет, извините.
— Тогда вот что. Решайте быстрей с отпуском и дайте знать. Живу в гостинице. Адрес — пожалуйста. — Соболь достал из кармана блокнот, вырвал приготовленный заранее листок. — А если потребуется мой разговор с профессором, звоните немедленно. Учтите, выехать мы должны в следующее воскресенье.
Когда Наташа вернулась, Анастасия Харитоновна сидела на диване и плакала, вытирая лицо полотенцем. Острые плечи ее ссутулились, на худой шее вздулась толстая жила. Наташа испугалась, ничего не говоря, села рядом с матерью, обняла ее и молча прижалась к плечу.
Следующий день был у Наташи беспокойным. Ее волновало ее только то, что профессор мог отказать в просьбе. Она не знала, как разговаривать с ним. Чем обосновать свою просьбу?
До обеденного перерыва Федотов был занят в операционной. Потом его куда-то срочно вызвали. Вернулся он усталый перед самым концом рабочего дня.
Переступив порог его кабинета, Наташа растеряла все мысли, виновато сказала:
— Извините, Юрий Максимович, я потом.
— Стойте, стойте, — вскинул голову профессор. — Как же это, зашли и вдруг назад? Извольте докладывать.
Он поправил пенсне, вышел из-за стола, вопросительно прищурился:
