диковинку.
— Том, — обратился к нему Крестоманси, — не в службу, а в дружбу, сделайте мне, пожалуйста, список имен и адресов всех находящихся здесь матерей и детей.
— Сделаю, сэр, — кивнул Том, стараясь казаться деловитым и компетентным.
Некоторые мамаши, услышав это, возмутились, и мать-настоятельница спросила:
— Так ли это нужно? Мы предпочитаем конфиденциальность…
— Совершенно необходимо, — твердо ответил Крестоманси. Он повысил голос, чтобы все мамаши его услышали. — Некоторые из находящихся здесь детей будут наделены очень сильными магическими способностями. Вероятно, у них также окажутся чужие воспоминания, что может напугать и их, и вас. Мы хотим иметь возможность помочь им, буде такое случится. Мы также хотим дать им надлежащее образование, чтобы они умели пользоваться своими магическими способностями. Но поскольку никто не знает, у какого именно ребенка окажутся такие дарования, мы хотим иметь возможность найти при необходимости любую из вас. Еще мы намерены предоставить каждому из находящихся здесь детей правительственную стипендию в размере пятисот фунтов в год до достижения восемнадцати лет. Не кажется ли вам, что подобные условия искупают нарушение конфиденциальности?
— Вы что, хотите сказать, что деньги дадут, даже если никакого волшебства в ребенке не окажется? — спросила одна из мамаш.
— Именно так, — кивнул Крестоманси. — Но, само собой, стипендию можно будет получить только в том случае, если ребенка раз в год будут привозить в Замок Крестоманси для магических испытаний.
— Моя, наверное, и так ведьмочка, — пробормотала другая мамаша. — Потому как мамин папа…
Мамаша близнецов сказала:
— Хорошо, беру деньги. А то ума не приложу, на что детей вырастить. На близнецов я как-то не рассчитывала. Спасибо, сэр.
— Это я благодарю вас, сударыня, — поклонился ей Крестоманси. — Том вам все объяснит. — Том, который только что наколдовал себе ручку и блокнот, при этих словах взглянул на него с мольбой и страхом. Крестоманси не обратил на это никакого внимания. — Он справится, — сказал он Муру. — Ему за это платят. А вам с Тонино, по всей очевидности, нужна ванна и основательный ужин. Давайте-ка поскорее отправимся домой.
— Но… — начал Мур.
— Но что? — спросил Крестоманси.
Мур не знал, как выразить терзавший его стыд. Он был уверен, что едва не стал кем-то вроде Нормана Таррантула, но не смел признаться в этом Крестоманси.
— Я ничего такого не заслуживаю, — буркнул он.
— Не больше чем эти близнецы заслуживают по пятьсот фунтов в год, — весело ответил Крестоманси. — Не знаю, что грызет вас, Мур, но, по моим представлениям, вы великолепно держались в очень опасной ситуации, не имея возможности полагаться на волшебство. Подумайте об этом.
Тонино рядом с Муром вскрикнул. Мур поднял глаза от пола и обнаружил, что они находятся в главном парадном зале Замка Крестоманси — прямо на пентаграмме под люстрой. Им навстречу по мраморной лестнице сбежала Милли.
— Ты их нашел! — воскликнула она. — Я так волновалась! Мордехай позвонил и сказал, что посадил их в кеб, а кеб исчез в конце улицы! Он так расстроился! А знаешь, Габриэль де Витт умер нынче вечером…
— Некоторым образом, — кивнул Крестоманси. — В каком-то смысле Габриэль по-прежнему среди нас. — Он перевел взгляд с Милли на Мура и Тонино. — Ах, это никуда не годится. Все так устали. Вот что я вам скажу. Когда корь пройдет, можно будет снять виллу где-нибудь на юге Франции — с бассейном. Потом Тонино сможет оттуда вернуться в Италию. Как вам такая мысль, Тонино?
— Очень нравится, сэр, только я не умею плавать, — ответил Тонино.
— И я тоже, — сознался Мур. — Вот оба и научимся.
Тонино просиял, а Муру было радостно обнаружить, что Тонино ему действительно нравится — и еще как.
СОТЫЙ СОН КЭРОЛ ОНЕЙР
Кэрол Онейр была самой юной на свете создательницей снов-бестселлеров. Газеты называли ее Гениальное Дитя. Ее фотографии регулярно публиковали и ежедневные газеты, и ежемесячные журналы — на них она то сидела в кресле с одухотворенным видом, то нежно прижималась к мамочке.
Мамочка очень гордилась успехами Кэрол. Издатели, которые публиковали ее сны, — фирма «Волшебные грезы» — тоже. Ее работы продавали в больших голубых запечатанных бутылках, перевязанных вишневыми атласными лентами — в таких хорошо держать джиннов; еще можно было приобрести дорожную подушечку со всеми снами Кэрол Онейр — ярко-розовую, в форме сердечка, «Сонные комиксы Кэрол», шляпную ленту «Грезы Кэрол Онейр», браслет-талисман Кэрол Онейр и с полсотни прочих сувениров.
В семь лет Кэрол обнаружила, что принадлежит к числу тех редких счастливцев, которые могут управлять сюжетами своих снов, а затем высвобождать сны, после чего маг-сонник размножает их и закупоривает в бутылки — покупай и радуйся. Кэрол обожала смотреть сны. Она записала уже ни больше ни меньше как девяносто девять полнометражных снов. Ей страшно нравилось, что ей уделяют столько внимания и что мамочка покупает ей уйму дорогущих безделушек. Так что для нее было ужасным ударом, когда однажды вечером она улеглась в постель, собравшись увидеть свой сотый сон, и ничего не произошло.
Для мамочки это тоже было ужасным ударом, ведь она как раз заказала завтрак с шампанским — отметить Сотый сон крошки Кэрол. Фирма «Волшебные грезы» расстроилась не меньше, чем мамочка. Ее глава, душка мистер Хитри, поднялся среди ночи и приехал в Суррей самым первым поездом. Он успокоил мамочку, и он успокоил Кэрол, и он уговорил Кэрол лечь и снова попытаться увидеть сон. Но у Кэрол все равно ничего не вышло. Всю следующую неделю она ежедневно пыталась увидеть сон, но снов не было вовсе, — даже простых снов, какие бывают у простых людей.
Спокойно к случившемуся отнесся только папа. Едва разразилась буря, он немедленно отправился на рыбалку. Мистер Хитри с мамочкой показали Кэрол лучшим врачам — а вдруг Кэрол больна или переутомилась? Но Кэрол была здорова. Тогда мамочка отвезла Кэрол на Харли-стрит к знаменитому магопсихиатру Герману Разумбергу. Но и мистер Разумберг ничего не обнаружил. Он сказал, что душевное состояние Кэрол в полном порядке и что ее уверенность в себе с учетом всех обстоятельств на удивление высока.
В авто по дороге домой мамочка плакала и Кэрол тоже всхлипывала. Мистер Хитри все твердил: «Что бы ни случилось, это не должно просочиться в газеты!» Но было, конечно, уже поздно. На следующий день во всех газетах появились заголовки вроде «КЭРОЛ ОНЕЙР ПОСЕТИЛА ПСИХИАТРА» и «НЕУЖЕЛИ СНАМ КОНЕЦ?». Мамочка снова разрыдалась, а Кэрол даже не стала кушать завтрак.
Вернувшись к обеду с рыбалки, папа обнаружил, что на парадном крыльце рядами расселись газетчики. Он осторожно проложил себе дорогу удочкой, говоря направо и налево:
— Беспокоиться не о чем. Моя дочь очень устала, и мы везем ее в Швейцарию отдохнуть.
Оказавшись наконец внутри, он сообщил:
— Большая удача. Я договорился, что Кэрол посмотрит специалист.
— Не говори глупостей, дорогой! Мы же вчера были у доктора Разумберга! — всхлипнула мамочка.
— Знаю, дорогая. Но я же сказал «специалист», а не «врач», — возразил папа. — Видишь ли, я учился в школе вместе с Крестоманси — очень недолго и давным-давно, когда мы были даже меньше, чем Кэрол. По правде говоря, он потерял свою первую жизнь, потому что я стукнул его по голове крикетной битой. Ну а теперь он главный чародей на свете и, конечно, персона куда важнее Кэрол, так что мне стоило изрядных трудов добраться до него. Я боялся, что он не пожелает меня вспомнить, но он вспомнил. Крестоманси сказал, что посмотрит Кэрол. Беда в том, что он отдыхает на юге Франции и не хочет, чтобы к нему туда нагрянули газетчики…
— Ничего, я все улажу! — радостно воскликнула мамочка. — Крестоманси! Мистер Онейр, я восхищена. Более того, я потрясена!
Два дня спустя Кэрол с родителями и мистером Хитри сели в Кале в «Швейцарский Восточный экспресс»,
