посудачить.
«Что, если…» и «как по-вашему» шелестели за столом на протяжении всего ужина, но Вит и Мирабелла не обращали на это внимания. За столом они сидели далеко друг от друга и не могли поговорить, но время от времени (почти каждые десять секунд) встречались взглядами и улыбались.
13
На следующее утро Мирабелла проснулась и поняла, что вполне может обходиться без трости. Лодыжка была еще опухшей и отдавала резкой болью, если Мирабелла неправильно ставила ногу, но, приложив немного усилий, девушка могла ходить не прихрамывая.
Она решила отметить это: сначала утренней прогулкой по саду, а затем – отправившись завтракать.
Больше всего Мирабелла любила бывать в саду весной, когда он только начинал цвести. Леди Тарстон насыщенные тона осенней листвы нравились больше, чем яркие и нежные весенние краски. Но для Мирабеллы не было ничего прекрасней первых примет зарождения жизни. Она могла часами (что иногда и делала) бродить по тропинкам, находить и любоваться первыми почками на деревьях или молодыми побегами, которые пробивались сквозь почву или прошлогоднюю траву.
Ее утешала мысль, что растения не гибли, они пережидали холодную, хмурую зиму и, пригретые теплым солнцем, заново оживали.
Она подумала о своем наследстве в пять тысяч фунтов. Меньше чем через два года зима закончится и для нее. Женщина так же могла ожить, имея в своем распоряжении пять тысяч фунтов.
– От того, что ты уставилась на шпорник, он быстрее не вырастет, – послышался голос Вита за спиной.
Она оглянулась и увидела, что Вит стоит в двух метрах от нее.
– Я и не догадывалась, что ты здесь.
– Неудивительно: ты, кажется, полностью погрузилась в свои мысли.
– Да, – согласилась она и указала на растение, на которое только что смотрела, не осознавая этого. – Ты знаешь их названия?
– Только тех, из-за которых нам с Алексом доставалось от матери, когда мы в них играли. Чаще всего это были розы. Почему-то в покрытые шипами кусты мальчишки летят, как мошкара на пламя. Перед ними почти так же невозможно устоять, как и перед грязью.
– Интересно, почему? – засмеялась Мирабелла.
– Это одна из великих тайн жизни. – Он склонил голову и посмотрел на нее. – Знаешь, сейчас, когда солнце запуталось в твоих волосах, ты сказочно хороша.
– Ох! – Она почувствовала, как краснеют щеки. Поцелует ли он ее, подумала она и сразу пожалела, ведь от этого щеки покраснели еще сильнее. – Э… спасибо.
Он выпрямился, явно довольный собой, заложил руки за спину и стал покачиваться на каблуках.
– Не привыкла получать комплименты вообще или не привыкла слышать их от меня?
«Не привыкла гадать, поцелуешь ли ты меня снова», – подумала она, но вслух сказала:
– Думаю, и то, и другое.
Он приблизился к ней на один шаг.
– Непростительная оплошность.
Он, наверное, поцелует ее, потому что в ее голове не было места для других мыслей. Она снова ответила:
– Ох! Э… спасибо…
Он тихо засмеялся и сделал еще шаг.
– Всегда пожалуйста. Может, ты подойдешь чуть ближе, чертовка? Я не против поцеловать тебя, но давай сделаем это вместе.
– Ох, э…
– Не благодари меня.
– Что? Нет, конечно, нет. Э… – Она протащила одну ногу на миллиметр вперед, затем подставила вторую.
Вит посмотрел вниз и улыбнулся.
– Неплохо для начала, но я, если помнишь, сделал два шага.
– Два. Точно. – Она сделала еще шаг и остановилась. – Это глупо.
– Да. Если твоя ступня в этот раз не оторвется от земли, я его не засчитаю.
Она засмеялась.
– Я не об этом.
– Знаю.
– Я не понимаю, почему ты это делаешь, – вдруг сказала она. На его лице застыл вопрос.
– Нет? Я думал, это очевидно. Разве я не сказал, что хочу поцеловать тебя?
– Нет. То есть да, сказал. – Она перевела дух. – Но почему ты хочешь поцеловать меня?
– Потому что мы собирались поцеловаться.
– Да, и я знаю, что хочу…
– Не может быть!
Она пропустила это мимо ушей.
– Но почему ты этого хочешь? Еще несколько дней назад ты ненавидел меня.
Он отшатнулся, услышав упрек.
– Ты немного преувеличиваешь, ты так не думаешь?
– Я в этом не уверена. Иногда мать заставляла тебя танцевать со мной, и ты весь трепетал.
– Не от ненависти, – возразил он. – От страха.
– Я серьезно.
– Я тоже. Ты, знаешь ли, умеешь быть очень жестокой. Она прикусила губу, не зная, что сказать.
Он пристально посмотрел ей в глаза.
– Я никогда не испытывал к тебе ненависти, Мирабелла. Порой мне ужасно хотелось влепить тебе затрещину, но ненависти я к тебе не чувствовал. – Он с трудом сглотнул. – Ты ненавидела меня?
Она открыла рот, но не для того чтобы ответить, а от удивления, затем отвернулась и рассеянно кивнула.
– Боже мой, – прошептал он, опешив, – ненавидела…
– Что? – Она очнулась и удивленно взглянула на него. – Ох! Нет… Я думала о другом.
– Я полагал, этот разговор достаточно важен, чтобы отнестись к нему всерьез, – проворчал он.
– Так и есть. Я думала о своем поведении, и как оно могло натолкнуть тебя на мысль, что ты мне безразличен… то есть…
О, как унизительно!
Вит, казалось, не замечал ее смущения. Он лишь понимающе кивнул и преодолел расстояние между ними.
Он медленно склонился к ее голове, и она уловила едва различимый аромат кофе в его дыхании. «Мне это нравится, – решила она, закрывая глаза. – Очень нравится».
– Мира! Мира, ты здесь? – Голос Кейт вернул ее на землю.
– Закончим в другой раз, – прошептал Вит возле ее губ и отступил назад.
Как только он это сделал, появилась Кейт.
– Вот ты где! Иви сказала, что ты будешь в библиотеке, но я знала, что найду тебя здесь. Доброе утро, Вит.
Поскольку ослепительная улыбка и мечтательный взгляд сестры никогда не переставали поражать и умилять его, Вит подошел и поцеловал ее в макушку.
– Доброе утро, – сказал он. – Не рано ли вы с Иви поднялись?
– Мама просила помочь с последними приготовлениями к балу. Поможешь, Мира?
– Э… конечно, да.
Кейт взяла ее за руку и потащила по тропинке.
– На твоем месте, Вит, я бы не попадалась маме на глаза. Ей нужен человек, чтобы отвезти барышень в город за покупками.
