С тобой, в тебе и впереди тебя.
Припомни вашу сходку этой ночью
Я не таюсь, как видишь, - в доме Леки[95],
Приюте и гнезде твоих клевретов,
Которые питают, как и ты,
Безумные злодейские стремленья.
Что ж ты молчишь? Заговори, и это
Тебя же уличит. Я вижу здесь,
В сенате, тех, кто был с тобою ночью.
О сонм богов бессмертных! Где же мы?
В каком краю и городе живем?
Какое государство населяем?
Здесь, здесь, отцы, меж вас и рядом с вами
В священнейшем собрании вселенной
Присутствуют те, кто готовит гибель
И мне, и вам, и городу, и миру,
Кто рад бы даже солнце потушить,
Чтобы свое потешить честолюбье.
А я, ваш консул, должен ежедневно
Смотреть на них как на сограждан честных,
Дела правленья с ними обсуждать
И оскорбить не смею даже словом
Тех, кто давно заслуживает казни.
Ты ночью был у Леки, Каталина,
Италию на части с ним делил,
Определял, кому куда поехать,
Указывал, кому остаться в Риме,
И намечал те городские зданья,
С которых надо начинать поджог.
Ты объявил, что сам уедешь вскоре
И что отъезду твоему мешает
Лишь жизнь моя. Тут три твои клеврета
С помехой этой вызвались покончить,
И двум из них ты отдал приказанье
Меня в постели до зари убить.
Но разойтись еще вы не успели,
Как я уж все узнал, созвал друзей,
Вооружил домашних и не принял
Твоих людей, чьи имена заране
Кое-кому из знати сообщил.
Катон
Катул все это может подтвердить.
Цезарь
(в сторону)
Конец! Теперь все против Каталины!
Цицерон
Чего ж ты ждешь, враг Рима и народа?
Распахнуты ворота. Уходи!
Вождя твой лагерь в Фезулах заждался.
Бери с собой друзей, очисти город,
Чтобы твоя злокозненная шайка
В нем воздух перестала отравлять.
От всех тревог избавишь ты меня,
Когда стена с тобою нас разделит.
Ужель ты не исполнишь по приказу
Того, к чему так долго сам стремился?
Ступай! Уйти повелевает консул
Тебе, врагу. Ты спросишь: не в изгнанье ль?
Что хочешь, то и думай. Я же просто,
Коль ты совета ждешь, - даю его.
Что может удержать тебя в столице,
Где в каждом, кроме кучки негодяев,
Ты вызываешь ненависть и страх?
Клеймом каких поступков непотребных
Еще ты не запятнан в частной жизни?
Какой разврат, какое преступленье
Над именем твоим не тяготеют?
Какой соблазн не приковал к себе
Твой взор, какое злодеянье - руки,
Какой порок - все существо твое?
Кому из молодых людей, попавших
В тенета и силки твоих посулов,
Меча ты не подсунул для убийства,
Не предоставил ложа для греха?
Я обхожу презрительным молчаньем
Всю гнусность твоего второго брака,
Дабы никто не заключил, что может
Такое вообще случиться в Риме
Иль с рук сойти виновному. Не стану
И разоренья твоего касаться
(Оно к ближайшим идам станет явным[96]),
Но сразу перейду к тому, что прямо
Затрагивает безопасность Рима,
Угрозе подвергая жизнь нас всех.
Не ты ль стоял при консульстве Лепида
И Тулла на комиции[97] с оружьем
И с помощью наемных негодяев
В день выборов пытался устранить
И консула, и прочих магистратов,
Которые тогда спаслись от смерти
Не потому, что ты заколебался,
А потому, что боги Рим хранят?
Признайся, сколько раз исподтишка
Ты направлял мне в сердце сталь, которой
Я избегал, как говорится, чудом,
И сколько раз кинжал из рук твоих
Был выбит или выскользнул случайно,
Хоть снова в них блестит, как будто ты
Свершил над ним какое-то заклятье
