Дейзи кивнула. Брак ее родителей был счастливым. Они очень любили друг друга.
— Моя мама умерла, — спокойно начала Дейзи, — потому что она и Семь Стрел никогда не разлучались. Когда он охотился, она всегда была рядом, хотя женщина на охоте — это нечто необычное. Когда на него напал гризли, она бросилась на защиту. Он был вооружен только ножом, — ее голос снизился до шепота. — И они оба погибли.
— Простите… Мне не нужно было расспрашивать, — он слегка дотронулся до ее руки. — Вы в порядке?
Она кивнула.
— Прошло много лет, и воспоминания уже не так болезненны, но… — Она вздохнула. — Я скучаю по моему детству. Та жизнь исчезла, как будто ее никогда не было. — Она подняла на него глаза. — Отец полностью ушел в дела и был озабочен тем, что может сделать для спасения своего народа.
— И вы стали их защитником.
— От меня именно этого ожидали.
— Романтическая идея, — произнес Этьен с улыбкой. — От меня никто ничего не ожидал. Было достаточно родиться де Веком.
— Вы сожалеете об этом? — спросила она, не понимая его настроения.
— Я не сожалею о своих детях и о своем внуке. — Они были единственной радостью в его семейной жизни.
Их фотографии были на стенах в спальной комнате. Она заметила их сразу, осознавая, что коттедж действительно является его святыней. Никто не станет приводить своих любовниц в спальню с фотографиями детей на стенах. Ее очень тронуло его доверие.
— Расскажите мне о детях.
И он рассказал о них с теплотой и сердечностью, кратко описывая их интересы, образ жизни в поместье де Веков. Жюстен недавно покинул СентКур и вообще был непоседлив. Как его отец, подумала Дейзи. Жюли встретила свою большую любовь и была счастлива. В отличие от отца, отметила про себя Дейзи. Когда он говорил о дочери, его голос был безмятежен, словно теплый весенний день или ленивая плавная река. Он очень радовался счастью дочери. Когда он описывал своего внука Гектора, его смех искрился обожанием.
Они легко беседовали о детях, племянницах и племянниках, обмениваясь шутками относительно безмятежной юности. И спустя время, когда он так и не сделал ни одной попытки дотронуться до нее, не обнаружил признаков поведения галантного любовника, она спросила:
— Вы не возражаете, если я сниму туфли?
Казалось, он готов возразить, думая о том, сможет ли удержаться от желания. Ему не хотелось разочаровывать ее, не хотелось портить эти счастливые минуты.
Река медленно текла перед ними, яркие солнечные блики проступали сквозь тень деревьев, и Дейзи Блэк, самая необыкновенная из всех известных ему женщин, была на расстоянии вытянутой руки — сидела, лениво развалившись в изящной позе.
Она могла бы принадлежать ему. Она достаточно прозрачно намекала на это. Вопрос в том, как долго он хотел продлить эти минуты приятной неизвестности. Желание захлестывало его, но до сегодняшнего дня он и не предполагал, что существуют эмоциональные предпосылки чувственной любви, а не только страсть и желание. Он всегда знал, как будет себя чувствовать до, во время и после. Менялся только объект и вариации. Но сейчас он не понимал себя.
Когда она развязала зеленые ленточки своих маленьких туфель, а затем стянула с ног белые шелковые чулки, он наблюдал за ней, чувствуя, что теряет контроль над собой. Но многолетняя практика общения с женщинами помогла ему прийти в себя и вспомнить о ритуале ухаживания. Всупая в любовную игру, он взял себя в руки. Он не опозорит себя и не накинется на нее, подумал Этьен и невольно улыбнулся своим мыслям.
— У вас загадочная улыбка. Может, поделитесь со мной, чему вы улыбаетесь? — мягко спросила Дейзи.
— Ну, вообщето я раздумывал, как подступиться к вам, — его зеленые глаза сверкнули изумрудными искрами.
— И это говорите вы?
— Видите ли, моя репутация, — он усмехнулся, — это серьезная проблема.
— Именно ее я и собираюсь проверить.
— Так это что, научные исследования? — он иронично приподнял бровь.
— О небо!.. — вздохнула Дейзи, развязывая одну из лент в своих волосах. — Я думала, что научу вас коечему, что умею я.
Он был ошеломлен, и она рассмеялась как ребенок, увидевший чтото новое.
— Вы что, не знаете, что абсароки достаточно раскованные люди? — она дразняще улыбнулась.
— Вероятно, я забыл об этом, — осторожно ответил герцог.
Она изящным жестом стянула ленту с волос и бросила к туфлям и чулкам. Потом подняла на него темные глаза, обрамленные густыми, длинными ресницами.
— Испугались?
— Разумеется, нет, — спокойно ответил он, освобождаясь от жакета. — А что, должен был? — улыбаясь ей, он наклонился и снял ботинки.
Было бы невежливо с его стороны вспомнить о том, что он был своего рода рекордсменом в борделе мадам Белу.
Так же небрежно, как он освобождался от своей одежды, Дейзи начала расстегивать платье. Его шелковая кремовая рубашка отправилась на пол балкона вслед за жакетом. Когда он освободился от брюк, Дейзи отметила, что его нижнее белье было из белого хлопка и фасон был гораздо более смелым, чем обычно принято у мужчин. Герцог шил белье на заказ и хотел чувствовать себя комфортно, особенно при игре в поло.
— У вас необычное белье…
— Откуда вы знаете? — спросил он, чтобы хоть както противостоять ее вызывающему самообладанию.
— Я живу в этом мире уже тридцать лет и успела коечто повидать.
— Женский сарказм меня раздражает, — он пристально смотрел на нее.
— Так же, как меня — высокомерие мужчин. Мне что, не позволено даже невинное замечание?
— Относительно мужского белья — нет. Я считаю невежливым обсуждать предыдущих любовников.
— Бог мой, как вы раздражительны. А разве я говорила чтонибудь относительно любовников?
Ему очень хотелось убрать с ее лица эту улыбку вместе с «невинным замечанием».
— И, конечно, вы не хотите женщину, которая во всем с вами не согласна?
— Мы мало в чем соглашаемся друг с другом, — спокойно сказал он, соображая, что, возможно, снова делает ошибку, стоя тут раздетым перед женщиной, которую едва знает.
Дейзи улыбнулась. Хэзэрд Блэк узнал бы эту улыбку: так умела улыбаться ее мать.
— Ну, в некоторых вещах, — промурлыкала она, — мы, я думаю, могли бы сойтись во взглядах.
Он внезапно усмехнулся, вспомнив, что чувственное наслаждение и интеллектуальные дебаты — разные вещи.
— Что вы скажете, если мы обойдемся без кровати? — предложил он.
На лице Дейзи появилась весьма провоцирующая улыбка.
— Скажем так, — многообещающим голосом произнесла она, — кровать понадобится нам в следующий раз. Своей рукой он накрыл ее руку.
— Может, достаточно разговоров?
Он сам, не торопясь, окончательно раздел ее. Разобравшись в хитросплетениях крючков и кружев, он обнаружил, что она не носит корсет.
— У вас тоже необычное нижнее белье. Она улыбнулась.
— Я не стану допытываться, откуда вы это знаете. Он проигнорировал колкость.
— Это обычай абсароки?
