Он судорожно вздохнул. А Оливия еще извинилась за то, что доставила ему неприятности. На самом деле он сам хотел извиниться перед ней за то, что заставил ее повторно пройти обследование. Если бы он не женился на ней, чтобы воспользоваться ее помощью для продвижения «Женщин Валенти», она бы сейчас занималась собственным делом, разрабатывала модели одежды и жила привычной жизнью.
Но нет, ему надо было вторгнуться в ее жизнь и стать причиной того, что теперь ее тщательно охраняемая тайна растиражирована газетами.
Черт побери!
Войдя в кабинет, он рухнул в кресло и потянулся к телефонной трубке. Было еще рано, ему придется разбудить отца. Ну и пусть. Прежде всего Чезаре Валенти не следовало затевать все это дело с женитьбой. Если бы он не вмешивался…
Алекс вздрогнул. Но тогда Оливия не появилась бы в его жизни. Он бы не влюбился в нее. И не узнал бы, какой бывает настоящая любовь.
Он вздохнул. Хотя известие о ее бесплодии и причинило ему боль, любовь к ней осталась неизменной.
— Папа, это Алекс.
— Алекс? — послышался в трубке сонный голос.
— Папа, мне надо тебе кое-что сказать.
— Сынок, сейчас четверть шестого утра. — Наступила пауза, во время которой Чезаре ответил что-то Изабель, чей голос донесся до Алекса.
— Я бы не стал звонить, если бы это не было важно. Ты же знаешь.
Послышалось ворчанье.
— Позволь мне сначала устроиться поудобнее, потом скажешь. Я все еще пытаюсь проснуться. Хорошо. Теперь говори. Что случилось?
Алекс почувствовал, как у него поднимается давление от одной только мысли о том, что произошло.
— Тебе предстоит скоро прочитать об этом в газетах, или кто-то позвонит тебе и расскажет. Так или иначе, но…
— Но что?
Алекс сделал глубокий вдох, сердце бешено колотилось в его груди.
— Оливия и я не сможем подарить тебе внука, папа. Она бесплодна. — Ему было ненавистно это слово. А теперь приходится рассказывать всем о том, что, по сути, является личным делом его и Оливии. — Каким-то образом пресса это выяснила, и наши имена появились во всех американских газетах.
На другом конце провода повисло тягостное молчание.
— Значит, ты сообщаешь мне, что Оливия не может иметь детей? — наконец сказал Чезаре, после чего послышался сдавленный возглас Изабель.
— Да.
Было трудно понять, что думает его отец. Алекс ругал себя сейчас за то, что не поехал сразу в дом к родителям, а решил выложить новости по телефону. У них он по крайней мере постарался бы прочитать выражение лица Чезаре. Он поморщился. А какое ему, собственно, дело до переживаний отца?
— Мне жаль слышать это, сынок.
— Мне тоже жаль.
И это еще слабо сказано. Повисла продолжительная пауза.
— Ты ведь любишь ее, правда? — спросил Чезаре с напускным, как показалось Алексу, спокойствием. Его отец был сугубо деловым человеком и редко выставлял напоказ свои чувства.
— Да, папа, люблю.
Изабель, находившаяся рядом с Чезаре, что-то сказала, и Алекс не расслышал ответную реплику отца.
Потом Чезаре произнес:
— Что ты собираешься делать, Алекс?
Алекс сжал телефонную трубку.
— Единственное, чего я не собираюсь делать, так это отказываться от Оливии, — сказал он угрожающим тоном.
— Это звучит как ультиматум.
— Тебе виднее. Ты в этом специалист.
Повисла тягостная пауза.
— Что ты хочешь от меня услышать, Алекс?
— Ничего, папа. Что бы ты ни сказал, это ничего не изменит. — Алекс немного помолчал. — Я позвонил тебе лишь затем, чтобы предупредить. Газетчики наверняка позвонят тебе, чтобы услышать твой комментарий, или нагрянут в офис.
—
— Согласен, но мы должны подумать об Оливии, — напомнил Алекс отцу. — Я не хочу, чтобы кто-то из семьи давал интервью. Ей и так досталось.
— Послушай, приезжай ко мне. Нам надо поговорить.
Алекс нахмурился.
— Я приеду, но не надейся, что я изменю свое мнение.
— Не опережай события,
Алекс не обратил внимания на то, что его отец снова перешел на итальянский. Он, конечно, съездит к отцу, хотя и понимает, что этот разговор будет напрасной тратой времени. Впервые в жизни ему было совершенно наплевать на то, что скажет Чезаре Валенти.
Спустя полчаса, приняв душ и одевшись, Оливия с тяжелым сердцем спустилась в кабинет. Алекс сидел за письменным столом и перебирал какие-то бумаги. Он поднял глаза, когда она вошла.
У нее сжалось сердце. Господи, ее душа была разбита, но нужно продержаться еще немного. Она должна дать Алексу свободу, чтобы он мог построить свою жизнь с кем-то еще.
— Ты сказал своему отцу? — спросила она, наблюдая за выражением его лица и пытаясь понять, как все прошло.
— Да, — сказал он.
По его голосу ничего нельзя было понять.
— И что он сказал?
— Не так много. Он все еще пытался проснуться.
Оливия понимала, что новости вряд ли доставили радость Чезаре Валенти. Ей казалось, что она ему нравилась, но теперь, когда она помешала ему — нет, помешала его сыну — передать по наследству фамилию Валенти, все должно измениться. Неважно, что Ник и Мэтт когда-нибудь обязательно обзаведутся собственными детьми. Чезаре был старомоден и наверняка хотел, чтобы первый внук появился у его старшего сына.
— У меня на утро назначена важная встреча. Мама обещала позвонить тебе позже. Она не хочет, чтобы ты оставалась одна. Она собиралась приехать и побыть с тобой.
— Это совершенно излишне.
Так или иначе, она не собиралась оставаться здесь.
— Мне так будет спокойнее.
— Алекс, я в порядке. Не нужно, чтобы Изабель приезжала. — У нее пересохло в горле, и она вздохнула, собираясь с силами, чтобы сообщить ему о своем уходе. — Алекс, я…
Зазвонил телефон.
Игнорируя его, Алекс продолжал сверлить ее взглядом.
Телефон зазвонил снова, и Оливия кивнула в его сторону.
— Ты бы ответил.
Глаза Алекса сузились.
— Кто бы это ни был, он может подождать.
