начинался над ее головой. Она принадлежала ему, между ними сохранилась сильнейшая связь, она проводила прошлый турнир, поэтому лишь на нее игра могла опереться. Намбату немного успокоилась и стабилизировалась. Угроза обрушения миновала, но проблем это не решало. Во-первых, предыдущая кахоли могла быть лишь временным выходом из положения. Ее нынешнее психическое состояние не отвечало необходимым требованиям, она сопротивлялась, она пыталась освободиться, и приходилось прикладывать определенные усилия, чтоб ее удерживать. К тому же, один и тот же человек не может вести две игры подряд, это противоречит тому, каким турнир себя создал, всем правилам и процедурам. Более того, все игроки нового созыва были замкнуты на убитом мужчине. Уже даже есть победители, которые должны формироваться в его присутствии. С его гибелью они все теряют смысл, их уже невозможно переключить на кого-нибудь другого. Намбату надо проводить заново, иначе следующая игра уже не сможет состояться в том виде, в каком она должна быть. А это означало всю процедуру с самого начала: пробуждение наблюдателей, поиск нового кахоли, выбор кахолитета, зов, набор играющих, долгие месяцы ожидания… Оживить мужчину?.. Бесполезно, игра уже прервалась, восстановить разорванные с игроками связи невозможно. Повторно использовать этих же наблюдателей также нельзя.
Сознание Намбату напряженно искало выход. Оно его нашло. Турнир устремился назад во времени. Если нет возможности сделать новую попытку, придется вернуться в начало этой игры и провести ее, как надо. Исполняя желания кахоли, изменять прошлое приходилось не раз и не два. Менять ход истории, чтоб близкие им люди не погибали в той или иной ситуации, подстраивать случайности, влиявшие на выбор какого-нибудь человека… Мелкие незначительные вмешательства, практически ничего не стоявшие. На то же, чтоб откатить Намбату на исходную позицию и провести ту же самую игру заново с учетом всех ошибок, должны были уйти чуть ли не все накопленные турниром силы. Потом придется долго восстанавливаться и приходить в себя, но зато юла не остановится, она продолжит вертеться, со временем возвратив утраченную скорость.
Филара открыла глаза. Ветер стих. Тишина. Девушка моргнула и подняла голову. Вокруг было светло и что-то шевелилось, но ее в данный момент волновало другое. Неподалеку неподвижно лежала Эрлада. Видимо, она попыталась превратиться обратно, но до конца ей это не удалось. Изломанные порванные крылья хоть и значительно уменьшились в размере, но не исчезли. Также остались длинные загнутые когти, а некоторые участки кожи всё еще были покрыты вздыбившейся, покореженной чешуей. Длинные черные волосы разметались по плечам, груди, лицу и земле или тому, что ее здесь заменяло. Блондинка вздрогнула и быстро села. Потом заплакала и поползла к телу подруги. На полдороги она пораженно остановилась: на нее требовательно и неотрывно смотрели изумрудные глаза.
— Потом…реветь будешь… — прохрипела Эрлада, надрывно кашляя.
— Хорошо, — послушно согласилась Филара, всхлипывая.
— Иди уже, — претендентка на престол Савараха дернулась и медленно свернулась в клубок.
— Куда?.. Я же не знаю, что делать!.. Я не смогу! Как ты себя чувствуешь?! Ты теперь не умрешь?! А как же?.. — блондинка снова разрыдалась.
— Мне очень… сложно говорить… — прошипела драконья дочка сквозь зубы. Было больно. — И мне… уже ничем не… помочь. Я знаю… И если ты… что-нибудь не придумаешь, то… погибнут все! Ты понимаешь?! Все!
— Что я могу сделать?! Я не ты!
Эрлада не ответила и закрыла глаза. Светловолосая волшебница посидела возле нее еще несколько мгновений.
— Ты права, — пробормотала она со вздохом, убедившись, что та больше ничего не собиралась говорить.
Подождала еще чуть-чуть. Потерла рукавом глаза.
— Ну, я пойду… — девушка медленно встала на ноги и впервые огляделась.
Брюнетка проводила ее взглядом и уткнулась лицом в ладони. Было такое чувство, словно ее неумолимо затягивало во что-то густое, темное и холодное, ужасно хотелось спать. Боль начинала тускнеть и притупляться, сил становилось всё меньше и меньше, а веки очень хотели окончательно закрыться. Волшебница слабо усмехнулась.
— Ты знаешь, — мысли текли медленно и сбивчиво, словно прорываясь сквозь толщу воды. — Если подумать, пара поросят и корова — не так уж и плохо. А еще куры и огород. И целая толпа детей. И мы бы выращивали репу или что-нибудь еще… Это было бы очень скучно, и я бы часто злилась, но… Но я бы согласилась так жить. Всё равно бы согласилась…
А Филара брела вперед, совершенно не представляя, что должна сделать, но убеждая себя, что просто обязана найти решение. Она старалась не отвлекаться от этой мысли, не вспоминать об Эрладе… Это оказалось очень трудно. Стоило лишь чуточку ослабить самоконтроль, как наворачивались предательские слезы, хотелось лечь на землю, свернуться клубком и завыть от отчаяния.
Изнутри Намбату выглядела своеобразно. Было много света. Мягкого и золотистого, медового. Не было ни неба, ни земли. Ни потолка, ни пола. Верх переходил в низ безо всякого предупреждения, и границу между ними было невозможно различить. Однако девушка явно ступала по чему-то твердому, она ощущала под ногами неровную поверхность, к которой даже могла прикоснуться рукой, слышала шелест своих шагов. А еще здесь были «медузы». Так она решила называть полупрозрачные, сияющие, хрупкие с виду штуки, покачивавшиеся от любого шевеления воздуха. Были ли они существами, растениями или чем- то другим, волшебница не знала. Больше всего они походили именно на медуз, достигавших колдунье до плеч, уцепившихся щупальцами за какие-нибудь камни на дне, расслабившихся и отдавшихся на милость водных потоков. Их было много. Очень много. Они стояли везде, куда ни глянь, полностью закрывая собой землю или то, что тут было за нее. Но стоило Филаре к ним приблизиться, как они отшатывались в сторону, спешно утекая с ее пути.
— А здесь неплохо, а, мамочка? — услышала волшебница над своим ухом.
— Это души, да?
— Догадливая ты у меня! — одобрил демон, с завистью глядя по сторонам. — Самые натуральные! Немного измененные, но это не страшно. Везет же кому-то!.. Мне бы столько… Эх, жалко нельзя забрать то, что тебе не отдано…
— Где старик?
— Туда пошел, — Крылышками, не глядя, махнул рукой в сторону.
— Ты знаешь, как уничтожить эту штуку? — посмотрела на него создательница со смесью мольбы, отчаяния и требовательности.
Бяк-Бяк пожал плечами.
— Если ты намекаешь, чтоб я это сделал, то спешу тебя огорчить. Даже если опустить момент моего согласия или несогласия, всё равно ничего не получится. Я маленький и слабый. Такие вещи провернуть не способен.
Внезапно «медузы» дружно всколыхнулись. Филара почувствовала, что стало душнее, а давление повысилось, как перед грозой.
— Что такое? — испуганно обернулась она, ощутив под ногами дрожь.
— О. Эта твоя штука хочет сделать что-то серьезное и трудное, на что придется угрохать кучу сил. Она съедает запасы. Вон, смотри!
Волшебница вгляделась в указанном направлении. Вдалеке полупрозрачные светящиеся образования начинали исчезать.
— Чем ближе к центру этого места, тем старее души и тем дольше она ими владеет, — ударился в объяснения демон. — По краям расположены самые новые, те, которые она получила позже всего. Сначала переварятся они, потом, если полученных сил окажется мало, очередь дойдет до следующих…
— Вантазий это знает? — колдунья почувствовала, как ее разум прочищается и успокаивается.
Это всегда рано или поздно происходило с ней в отчаянных ситуациях, когда надеяться можно было только на себя. Блондинка всхлипнула последний раз и решительно сжала кулаки.
— Ну-у-у… Он расспрашивал меня немного…
— Пошли! — Филара побежала в сторону, в которую, по словам Крылышками, направился ученый. — Я
