останавливало повелительницу волков, которой больше всего на свете хотелось быть с Ним?
Шамаш двинулся к пологу повозки, но остановился, вновь пронзенный резкой болью в больной ноге.
Волк тотчас заскулил - на этот раз сочувственно:
'Старые раны открылись. А тут еще и новые… Госпожа сделала все, что могла, но… -он не решился сказать: 'Но этого оказалось недостаточно', хотя думал именно так.
Он не имел права сомневаться в силах повелительницы снегов, которой золотые волки служили с того самого мига, как появились на свет. Поэтому Хан, виновато прикрыв лапой нос, лишь тихо просвистел: - Хозяин, Тебе было бы лучше пока не тревожить ногу. Не беспокойся: с караваном все в порядке, ему ничего не угрожает.
Дети огня спят, их покой охраняет стая снежных охотников, которую привела Шанти'.
'С ней все в порядке?'
'С Шанти? Да'.
'Ты ведь прекрасно понял, о ком я говорю!' - укоризненно качнул головой бог солнца.
'Конечно… - Хан прижал уши, виновато взглянул на хозяина. - Да, повелитель небес, с госпожой Айей все в порядке. Хотя, должно быть, она чувствует себя несколько… непривычно'.
'И, ты говорил, она рядом…' 'Да, - волк чуть наклонил рыжую голову, - возле твоей повозки'.
'Не заходит, но и не уходит. Что же она там делает?' 'Ничего. Просто… Стоит', - волк в сомнениях потер нос. Он никак не мог взять в толк, чего, собственно, хотел от него хозяин.
- Что ж, раз так…- и, прежде чем Хан успел что-либо понять, Шамаш пододвинулся к пологу и, отдернув его, выглянул наружу.
Снега искрились в лучах солнца, такого яркого, что он зажмурился. Понадобилось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли и начали различать в этом море пламени силуэты. Наконец, небожитель увидел девушку, которая, опустив голову на грудь, переступала с ноги на ногу, словно пританцовывая под тихий посвист ветра.
Шамаш вздохнул с облегчением, убедившись, что с ней действительно все в порядке.
Несколько мгновений он, улыбаясь, любовался ею, такой красивой, что хотелось смотреть на нее и смотреть, не открываясь, целую вечность. Хрупкая, тоненькая, словно юное деревце, укрытая белоснежным одеянием, поблескивавшим золотом в лучах солнца. Длинные золотые волосы, не сдерживаемые косами, трепетали за спинами легкими крыльями бабочки. Белолицая и чернобровая, она чем-то походила на луну, лишь глаза были другими - не серые, выплаканные до пустоты, но синие, как небеса, ясные и чистые, может быть - немного грустные, но никак не несчастные.
Она, почувствовав на себе взгляд, вскинула голову, заметила бога солнца, потянулась к нему всей своей сущностью, мечтая подбежать, прижаться… Но в последний миг остановилась, в глазах радость смешалась с отчаянием, а надежда со страхом.
Его улыбка стала еще шире, чуть сощуренные на солнце глаза залучились ярче снегов.
- Здравствуй, малыш, - негромко проговорил он.
- Ах! - вскрикнула та. - Ты видишь меня? Действительно видишь?
- Да, - кивнул тот. - А я не должен?
- Не смейся надо мной, Шамаш! - губы поджались в обиде, а взгляд стал несчастный-несчастный, как у беспричинно наказанной собаки. - Ты же знаешь: плащ Нергала…
- Малыш, малыш, - он качнул головой. - Неужели ты до сих пор веришь в эти сказки?
- Это не сказки! - от нервного взмаха ее рук заволновались ветра, закрутились у самого полога снегов, не зная, что делать, куда лететь. - Это… - и тут она, наконец, поверила: - Ты действительно меня видишь! Ты… - она рванулась к нему, вспрыгнула на край повозки, села рядом, так близко, что излучаемое им тепло окутало ее со всех сторон сладкой истомой, а затем, заглянув в огромные, лучистые глаза, утонула в них, словно в черном ночном небе.
- Я, - он смотрел на нее, широко улыбаясь, затем приобняв за плечи, притянул к себе.
- Ох, Шамаш, - всхлипнув, прошептала она, уткнувшись носом ему в плечо, - как же долго я тебя искала, как долго ждала…!
- Я всегда был с тобой рядом, малыш. И всегда буду. Я ведь обещал, что никогда тебя не покину.
- Но ты… Ты ведь знаешь… Ну… Кто я, - она с огромнейшим сожалением чуть отстранилась от него, со страхом ожидая чего-то плохого, когда события последнего времени разучили ее даже надеяться на хорошее.
- Конечно, малыш.
- Нет, Шамаш, не 'малыш'! И перестань улыбаться! Я серьезно! Ты знаешь, кто я на самом деле?
- Да, Альматейя.
Девушка вздрогнула. Он впервые назвал ее по имени. И, все же, это было не то имя, которое она ожидала услышать, одновременно боясь и мечтая.
- Айя, - глядя ему прямо в глаза, стараясь не упустить и тени перемен, вкрадчивым голосом проговорила она, - меня зовут…
- Малыш, конечно же, я знаю твое имя. Только какое оно имеет значение, когда главное, что это - ты?
- Да, Шамаш, - кивнула девушка. Ей совсем не хотелось об этом говорить. И она прекрасно понимала, что, если не закончит столь трудный для нее разговор сейчас, то больше уже никогда не вернется к нему. 'Нет, нужно довести все до конца, завершив рисунок символа - слова. Иначе все разрушится, рухнет, как дерево без корней', - имя не имеет значение. Главное, что я… - в последний миг комок подкатился ей к горлу, останавливая.
- Повелительница снегов, - придя ей на помощь, закончил за нее бог солнца. Он произнес это так легко, словно речь шла о чем-то обычном, неважном.
- Так ты действительно знаешь! - ее широко раскрытые глаза горели удивлением, сомнением, радостью и облегчением: 'Неужели все позади? Наконец-то!' Он кивнул, задумчиво глядя на нее глазами, в которых искрилось яркое полуденное солнце.
- Прости меня, - чуть слышно прошептала Айя, уткнувшись лбом ему в плечо. Она всхлипнула, сдерживая рыдания.
- Ты ни в чем не виновата. Это была не ты. Уже не ты, еще не…
- Нет, - нервно прервала его Айя, - Я! Это я все… - не договорив, она нервно дернулась, прижавшись к богу солнца еще сильнее. - Надо же было придумать такое - пытаться обмануть тебя, судьбу, все мироздание! Лаль прав: я недостойна тебя, и…
- Ну, ну, хватит, перестань! Забудь. И нечего вспоминать о Лале, который, и ты знаешь это лучше меня, только и мечтает о том, чтобы побольнее тебя ранить. Не доставляй же ему радости своими слезами!
- Не буду, - она провела ладонью по лицу, смахивая капельки росы, скатившиеся с век на щеки. - Но ты… - она обратила на него полные отчаянной мольбы глаза, - ты простишь меня за обман?
Несколько мгновений он глядел ей в глаза - с теплотой заботы и задумчивостью грусти, а потом кивнул: -Да, -поняв, что для нее сейчас этот простой ответ нужнее и целебнее всех объяснений и заверений.
- Спасибо! - Айя облегченно вздохнула, спрятав лицо у него на плече. - Шамаш, я изменюсь, стану послушной, такой, какой ты захочешь… - через миг поспешно заговорила она.
- Но я не хочу, чтобы ты менялась! - он осторожно взял ее за подбородок, поднял лицо, заглядывая в глаза. - Я люблю тебя такой, какая ты есть!
- Ты… любишь меня?! - Наконец-то! Ее душа торжествовала, трепеща от счастья, людское сердце, которое еще мгновение назад бешено стучалось в груди, остановилось, замерло, боясь спугнуть свое счастье.
Она так мечтала об этом! И вот ее самая заветная мечта исполнилась. Не во сне, не в городе демонов, а наяву! Ей хотелось в одно и то же мгновение кружить, танцуя над землей дикий танец ветра, и сжаться в комочек крошечным волчонком рядом с Шамашем и замереть, растягивая мгновение на целую вечность. Но и вечность имеет конец. Потому что даже когда время останавливается, мысли не замирают на месте.
