- Не отказывайся от себя, - Шамаш глядел ей в глаза, пронзая взглядом насквозь, до самой души. - Нет ничего хуже, чем потеряться в тот миг, когда пытаешься себя найти.
- Я знаю… - всхлипывая, пролепетала девушка. - Но… - в ее глазах было отчаяние. И, в тот же миг - решимость. Она была готова на все, лишь бы из-за нее Шамашу не пришлось отказываться от себя.
- И не отталкивай меня, - словно прочтя ее мысли, продолжал тот. - Поверь: мне нужно помогать другим куда больше, чем им - моя помощь. Потому что это - то единственное, почему, ради чего я существую, не просто цель жизни, но она сама.
Айя хотела что-то сказать, возразить… Но не стала. Кем бы она ни была, маленькой смертной или могущественной богиней, ей не хотелось становиться огромным деревом, защищавшим всю землю от бед и снегопадов. Куда лучше она чувствовала себя в образе маленького куста, которому было так легко и беззаботно под густой кроной своего защитника.
- Значит… - робко заглянула она ему в глаза.
- Если ты хочешь остаться в караване, мы так и сделаем. И будем идти в нем до тех пор, пока ты не решишь, что пришла пора перемен. Если ты хочешь, чтобы наши смертные спутники воспринимали тебя, как смертную, они и не помыслят о другом, до тех пор, пока ты сама не откроешь им свою истинную природу…
- Спасибо, - Айя прижалась к нему, успокаиваясь, не видя для себя ничего более надежного его защиты. - А знаешь что будет сложнее всего? - задумчиво проговорила она, закручивая на палец прядку длинных молочно-белых волос.
- Что?
- Преодолеть искушение рассказать все отцу, случайно не проболтаться дяде Евсею, не похвастаться Сати, а, главное, не заморозить кого-нибудь из разозливших меня особенно сильно.
- Но это многому научит тебя.
- Чему, например?
- Терпению.
- Да… Оно мне пригодиться… - умолкнув, Айя закрыла глаза и замерла, наслаждаясь покоем и неповторимой, звенящей тишиной, окружившей застывший посреди пустыни караван. Золотые волки охраняли его от диких зверей. Ветра, не осмеливавшиеся приближаться к повозкам, невидимыми стражами кружили на границе горизонта, поднимая столбом снега, занося все дороги, не позволяя непрошеным гостям приблизиться и на шаг к повелительнице пустыни. Но, как слуги ни старались, на душе у их госпожи не было покоя.
- Шамаш… - она осторожно тронула его руку.
- Что, милая? - бог солнца тотчас открыл глаза, вопросительно взглянул на нее.
- Люди каравана… С ними ведь все будет в порядке?
- А что такое? - он нахмурился, насторожившись. - Я думал, они в безопасности.
- Да, конечно, - поспешно закивала Айя, - сейчас - да.
- Они все еще спят?
Повелительница сновидений тяжело вздохнула, чуть наклонив голову:
- В этом-то все и дело… Я… Я не хотела их будить, пока не поговорю с тобой.
Там, в Курунфе ты сказал, что я поступила неправильно, усыпив их.
- Возможно, это был и не лучший путь. Но к чему говорить о сделанном сейчас, когда уже ничего не изменишь?
Она, прикусив губу, несколько мгновений смотрела на него, после чего тихо спросила: -И все-таки? - а потом заговорила быстро, не давая ему и рта открыть:
- Шамаш, мне очень многому придется заново учиться. Потому что я стала другой и…
Как я пойму, правильно выучила урок или нет, не зная, какие допустила ошибки и почему?
- Бывают случаи, когда очень трудно понять, кто прав, а кто нет, - медленно проговорил Шамаш. - Возможно, это я ошибаюсь.
- Ты никогда не ошибаешься… Шамаш, Курунф - это частица мира сновидений, верно?
Он - только сон, - ей-то казалось, что все в точности так же, как в тот, прошлый раз, когда повелитель небес спас ее, девочку, решившую поиграть в прятки с неведомым ей богом сновидений. Обычное повторение. Нет, конечно, у нее не было той власти над временем, которая позволила Шамашу не просто обратить один сон другим, но вернуть время вспять, однако в остальном… - Память - это нечто такое… непостоянное… Тем более - память снов. Ведь часто бывает… Ну, что сны забываются. Тогда смертные думают, что им ничего и не снилось. Конечно, это обидно - не помнить, но… В этом ведь нет ничего страшного… Забыл - и забыл.
Можно жить дальше…Шамаш…А, Шамаш, это так ведь, да?
- Наверное.
- Ты не согласен со мной?
- Я не знаю. Сон - не моя стихия. Если ты считаешь…
- Я?! - удивленная, она воззрилась на него. - Да кто я такая, чтобы…
- Повелительница сновидений.
- Верно… - опустив голову, Айя на мгновение прикусила губу. - Я думаю… Я думаю, все будет в порядке. Тем более, что… - вздохнув, она виновато взглянула на бога солнца. - Я ведь все уже сделала… Ну, стерла воспоминания об исполненной Курунфом мечте… Шамаш, ты ведь не сердишься на меня за то, что я…
Ну, сама все решила, и даже не посоветовалась с тобой?
- Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Впрочем, и ничему не учится тоже.
Ты молодец, малыш, что пытаешься во всем разобраться.
- Вот только что-то не очень у меня получается…
- Все будет в порядке.
- Раз ты так считаешь… Что ж… Пойду, разбужу всех. А то еще немного и я не смогу сдвинуться с места. С тобой рядом так хорошо… - когда Айя смотрела на Шамаша, ее глаза лучились пламенем любви и обожания, такого яркого, что его хватило бы, чтоб осветить и согреть весь мир. - Но боги не могут думать только о себе. Им нужно заботиться о мире и всех тех, кто его населяет. Жди! Я быстро!
- Постой, - удержал ее повелитель небес.
- Что? - та тотчас обернулась, потянулась к нему.
- Зачем тебе уходить?
- Боишься, что я убегу?
- Нет. Куда ты теперь от меня денешься?
- Ах, вот как ты заговорил! - она оттолкнула его от себя, но не сильно, так, играючи.
Хмыкнув, он качнул головой.
- Что?
- Ты такая забавная!
- Смейся, смейся, - с долей укора глянула на него Айя, - ничего, придет мое время, я тоже посмеюсь!
- Не обижайся.
- А я и не обижаюсь! С чего ты взял? Ты же знаешь, на что я способна, когда обижаюсь, я ого-го что могу сотворить!
- Что, например?
- Метель, - весело продолжала она. Ей нравилось вести с Шамашем вот такой шутливый разговор, делавший их еще ближе, роднее.
- Сейчас не время для нее, - качнул головой повелитель небес, который, в отличие от своей собеседницы, был совершенно серьезен. - Прости, если я обидел тебя…
- Ох, Шамаш, Шамаш! - болезненно поморщившись, она с сочувствием взглянула на него. - Когда же ты, наконец, научишься различать слова, сказанные всерьез и в шутку!
Тот только развел руками: 'Я такой, какой есть и, как видно, измениться не смогу уже никогда'.
- Ничего, я все исправлю!
- Мы знакомы почти целую вечность, но что-то у тебя не особенно это получилось.
