- Шамаш… - глядя куда-то в сторону, прошептала Айя и умолкла, прикусив губу.
- Что, малыш?
- Я хотела спросить… Я… - она не знала, какие именно подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. - Ты говорил, что не раз изменял мою судьбу. Это что же, выходит, я на самом деле была смертной?
- Часть тебя - да.
- И если бы я умерла… Та моя часть, которая могла…?
- Маленькая караванщица заснула бы вечным сном, оставив Айю одну. Прежнюю Айю.
- Прежнюю… Но ты этого не хотел?
- Не хотел, - спокойно подтвердил он, а потом спросил: - А ты?
- Наверно, тоже… Нет, не наверно - точно! - она и теперь не хотела никаких… резких и значительных перемен. Вот было бы здорово, если бы можно было жить, как прежде… Во всяком случае, какое-то время… Пока… Пока перемены не станут само собой разумеющимися, пока все не произойдет… Как-нибудь само собой…
Это было одной из причин, по которой она сохранила людское тело. Но оно - далеко не все и отнюдь не самое главное.
- Я осталась этой девочкой не только внешне.
- Я вижу. 'Эта девочка' - и есть ты.
- Большей частью. Душою, сердцем… Разве что память другая. Чуть полнее. Да еще сила. А так… Это плохо? - подняв голову, она испуганно глянула на своего бога.
- Конечно, нет. И вообще… Помнишь, я говорил тебе: в моих глазах ты всегда будешь той маленькой девочкой, которая встретила меня в снегах пустыни?
- Ну и хорошо… - она сладко потянулась. - Приятно время от времени чувствовать себя малышкой… Шамаш…
- Да?
- Можно еще один вопрос? Я понимаю, что уже надоела тебе…
- Ты не можешь надоесть. Ты в каждый миг - новая, особенная.
- И при этом - такая же, как пять лет назад? - она улыбнулась, таким забавным ей все это показалось. Но уже через мгновение ее лицо стало серьезным, в глаза забрели тени беспокойства. - Курунф заставил меня вспомнить. У драконьего города, ты сказал отцу, когда он спрашивал тебя об опасностях, которые могли мне угрожать, что у меня только один враг. Шамаш, ты имел в виду Лаля?
Он несколько мгновений смотрел на нее с задумчивой грустью, затем, качнув головой, с неохотой, через силу заговорил:
- Пророчества плохи тем, что существуют вне зависимости от нас. Знаем мы их - плохо. Не знаем - ничуть не лучше. Не понимаем - один мир… Лаль считает тебя своим врагом. Он всегда будет ненавидеть тебя и стремиться отомстить. Но при этом - никогда не достигнет цели. Потому что бессилен причинить и одну тысячную той боли, которую ты причиняешь себе сама. И…
Богиня не дала ему договорить. Ее нетерпение было так велико, что просто не помещалось в душе:
- Я так и знала! Нельзя было делить себя на части! Половинки слишком похожи друг на друга, чтобы не враждовать, не ненавидеть, не ревновать… - она умолкла, заметив, что Шамаш качнул головой.
- Дело не в части, а в целом.
- Как это? - она растерялась, не понимая его.
- Разве может богиня враждовать с маленькой смертной? Это смешно. Слишком уж не равны силы и возможности.
- А враждовать с самой собой? Это же безумие!
- Почему же? Очень часто мы ненавидим себя больше, чем на это способен кто-либо другой. За страх, нерешительность, медлительность, невозможность что-то сделать, достичь цели… И судим себя строже, и наказываем безжалостней, и отнимаем у себя все то, чего не посмел бы даже коснуться кто-то другой.
- Да… - она опустила голову на грудь. - Действительно, я такая. И всегда была.
Какое бы обличье ни принимала… Знаешь, я даже завидовала тем, кто может относиться к себе более… снисходительно, что ли. И я пыталась измениться… Во всяком случае, до снов Курунфа. У меня и прежде ничего не получалось, сейчас же - я уже думаю, что и пытаться ни к чему. Слишком уж противна мне та я, которая получилась в результате этой нелепой борьбы с самой собой… Но если я обречена сражаться с самой собой… Что же мне делать? Как справиться с… таким врагом?
- Не жди от меня советов. Их нет. Все, что я могу, это поддержать тебя, когда тебе будет нужна моя помощь, принять твое решение, даже если оно будет казаться мне ошибочным, и попытаться помирить с самой собой, когда тебе будет хотеться выцарапать собственные глаза и вырвать волосы…
Эти его слова заставили Айю фыркнуть, рассмеявшись. Беспокойство начало постепенно покидать ее душу. Шамаш же продолжал:
- А все остальное… С самой собой сможешь справиться только ты сама.
- Это будет нелегко. Я-то себя знаю! - она была готова перевести все в шутку, однако в будущем было кое-что еще, не позволявшее ей взглянуть в его глаза с улыбкой. - Нам придется вернуться в мир богов?
- Ты не хочешь? - он давно понял это, просто ждал, что она преодолеет свой страх и передумает, но этого не случилось.
- Только не сейчас! - Мати испуганно виновато взглянула на повелителя небес. - Я не могу! Не так сразу! Я не готова…!
В какое-то мгновение она представила себе, что правда открылась, все узнали, что на самом деле она - богиня, и стали ей поклоняться… Стоило ей представить отца, дядю Евсея, Лиса с Линой, этого гордеца Ри и подругу Сати на коленях, как Айя чуть было не рассмеялась, таким невероятно забавным ей показалось это зрелище.
Но очень скоро веселье сменилась грустью - она не хотела этого! Ни за что! Ей нужно было, чтобы эти люди видели в ней беззащитную девочку, питая ее молодость и даруя новые, неведомые силы своей искренней любовью.
- Ведь моя земная жизнь еще не завершилась, - робко глядя на Шамаша, продолжала она. - А в ней Атен - мой отец. Мое людское тело, в которое я продолжаю облачаться - плоть от плоти этого караванщика. Он - человек, вырастивший меня, любящий и заботящийся обо мне, как никто другой. А, главное, я хочу, чтобы он считал меня своей маленькой дочкой! И, вообще… Помнишь, когда-то, видя твое нежелание быть богом этого мира, Лигрен говорил: 'Ты тот, кем хочешь быть.' Я ведь тоже могу быть той, кем хочу, правда? А я хочу быть человеком! Во всяком случае, пока не пойму, что такое быть богиней!
- Но однажды нам придется уйти.
- Конечно, я знаю! И… Шамаш, я всего лишь хочу подготовиться к этому шагу, прежде чем совершу его!
- Что ж… - он не собирался спорить с ней, хотя, если бы захотел, смог бы ее переубедить.
- Я знаю, - она взглянула на него с нескрываемой грустью, - что очень о многом тебя прошу. И дело даже не в той боли, что постоянно испытывает твое людское тело, которое тебе придется сохранить, чтобы и дальше быть рядом со мной… Ну, если я останусь в караване… Несмотря ни на что, это будет обман. Мне придется обманывать смертных, да и не только их… А тебе - меня покрывать…
- Твоя тайна принадлежит только тебе. Истина и ложь не имеют к ней никакого отношения.
- И, все же… - эта мысль продолжала мучить ее, не давая покоя. - Я не хочу от тебя таких жертв!
- Отдавать что-то любимому легко.
- Куда легче, чем брать, - она не просто поняла это, но прочувствовала всеми фибрами своей души. И мотнула головой: - Ладно, оставим… Это была глупая идея… - она нервно бросала слова, словно ветер пригоршни снега, а в ее глазах таяли льдинки слез. - Не надо ничего… Все равно не получится… Ладно… Может быть, все как-нибудь само образуется, - она вся как-то напряглась, чувствуя, что в любой миг готова разрыдаться от собственной беспомощности.
Прикосновение огненно-горячих и, одновременно, жгуче-ледяных пальцев бога солнца к ее, казалось, онемевшей ладони, заставило Айю вздрогнуть.
