пространные объяснения относительно того, почему он хочет стать вампиром. Он полагал, что жить вечно — это круто, круто проводить ночи в компании симпатичных вампирских цыпочек. Похоже, он представлял себя настоящей звездой. В своем распаленном воображении он уже видел себя, грязного замухрышку, королем ночи. Словно обращение в вампиры могло кардинально изменить его внешность и личность.
Когда Рейчел что-то пробормотала в ответ, искренне надеясь, что он не воспримет ее невнятный лепет как выражение презрения к его персоне, он очень оживился и признался, что мечтал о превращении в вампира с тех самых пор, как узнал, что Этьен принадлежит к этому кругу избранных. В его планы входило убить Этьена, явиться к нему на похороны, «потому что много шикарных вампирских цыпочек пришли бы к нему на похороны», выбрать из них ту, что понравится ему больше всех, и привести ее к себе. Тогда бы она и превратила его в вампира…
На этом месте Рейчел перебила Паука и объявила, что если он рассчитывает на то, что она укусит его, то лучше ему об этом забыть. Он склонил голову набок и сказал:
— Но у меня есть кол. И власть. Ты должна делать то, что я скажу.
Рейчел, прищурившись, посмотрела на маленького таракана и спокойно сообщила:
— Да, у вас есть кол и власть — до поры до времени. Но если вы попытаетесь принудить меня укусить вас, то я не просто укушу, я вас прожую и выплюну — как жевательную резинку. — Она изобразила зловещую ухмылку, надеясь, что по лицу не видно, как ее тошнит при одной мысли об этом.
Судя по тому, как Паук побледнел, Рейчел решила, что предупреждение возымело действие. Он перестал настаивать на том, чтобы она укусила его и обратила в вампиры, но зато заставил ее подняться и пройти в подвал.
В этот момент Рейчел испугалась, что, возможно, зашла слишком далеко и лишила себя шанса на спасение. Однако Паук не убил ее. Он приковал ее к стене подвала. Надо сказать, Паук серьезно подготовился к тому, чтобы привести к себе домой «вампирскую цыпочку», и, очевидно, не рассчитывал на то, что она сразу согласится его облагодетельствовать. Вероятно, он решил, что сможет добиться от нее желаемого спустя некоторое время. Возможно, он рассчитывал на стокгольмский синдром[4] или на что-то иное, что могло бы способствовать решению его проблемы.
Как бы там ни было, Паук приказал ей шагнуть к стене и защелкнул стальные обручи вокруг ее лодыжек, бедер, талии и шеи. Потом с осторожностью приблизился, не опуская арбалета с нацеленной ей в грудь стрелой, и закрепил оковы на предплечьях и запястьях. Оставив пленницу в таком положении, он поднялся наверх. Рейчел тут же попробовала освободиться от оков, но они оказались еще прочнее тех, что были в фургоне, а прикованная к стене, с разведенными ногами и руками, она едва ли могла приложить необходимое усилие.
Она все еще пыталась справиться с оковами и ругалась под нос, когда дверь, ведущая из подвала на лестницу, открылась. Паук вернулся, держа за шкирку маленькую пушистую собачонку. Помахивая собачкой перед носом Рейчел, он ласково пропел:
— Обед!
— Я не стану ее кусать, — повторила Рейчел.
Паук схватил собаку за ошейник. Песик хрипел и задыхался. Не в силах на это смотреть, Рейчел рванулась в бессильной ярости и крикнула:
— Опустите несчастное животное на пол. Вы его задушите!
— Но я должен тебя накормить, — жалобно протянул Паук. Тем не менее он опустил собаку на пол, привязав конец поводка к перилам лестницы. — Как иначе я заставлю тебя понять, что мне можно доверять?
Рейчел с интересом смотрела на Паука, что-то бормотавшего себе под нос. Кажется, этот человек слишком много времени проводит в одиночестве. Очевидно, он привык говорить сам с собой.
— Это всего лишь брехливая собачонка соседки, — бормотал он. — Она все время гадит на моей лужайке, негодяйка. Я не понимаю, почему ты не можешь просто взять и съесть эту тварь и освободить меня от этой гадкой собаки. Я…
— Я не ем домашних любимцев, — перебила его Рейчел.
Он встряхнулся.
— А как насчет крыс? Мне каждую неделю их привозят. Я скармливаю их своему удаву, но…
Он замолчал, когда Рейчел, поежившись от отвращения, покачала головой. Что называется, без комментариев. Чтобы она, Рейчел, ела крыс? Боже упаси!
— Да ты привередливая, — раздраженно заметил он. — Если бы я знал, что с тобой будет столько проблем… — Он замолчал, когда раздался громкий звонок.
Рейчел огляделась, пытаясь понять, откуда доносится звук, но тут Паук включил телевизор в углу. На экране появилась картинка — скорее всего изображение входной двери в этот самый дом. Как и Этьен, Паук увлекался современными охранными технологиями. Так подумала Рейчел, глядя на экран на пузатого мужчину в футболке, одной рукой жавшего на звонок, а другой колотящего в дверь.
— Это мой брат, — угрюмо сообщил Паук, но внезапно повеселел и обернулся к Рейчел. — Ты можешь из него кровь выпить. Я его не слишком люблю. И тебе даже не придется превращать его в вампира. Он всегда мешал мне жить.
— Я не собираюсь кусать вашего брата! — едва не вскрикнула Рейчел, шокированная таким предложением. Господи, кем он ее возомнил?! Своим карманным киллером, призванным избавлять его от любого досаждающего ему создания? Рейчел еще никогда никого из людей не кусала и кусать не собиралась. Кроме, разумеется, Этьена, но то был укус… э-э… довольно интимного характера. Это другое. Она не собиралась кусать совершенно незнакомых ей людей.
— Ну тебе же надо что-то есть. — К Пауку вернулось раздражение.
Рейчел решила, что должна положить этому конец.
— Я не голодная. Я не буду никого кусать.
— Ну, черт! — Очевидно, решив, что не стоит связываться с братом, раз она все равно не собирается его кусать, Паук отвернулся от экрана телевизора и принялся расхаживать по комнате взад-вперед. Брат его между тем продолжал звонить и колотить в дверь. Как раз в тот момент, когда Рейчел решила, что у нее от шума вот-вот лопнет голова, брат Паука сдался, пнув напоследок дверь, и пропал из зоны обзора камеры наружного наблюдения.
Паук после ухода брата немного расслабился. Он прекратил хождение взад-вперед и остановился перед чем-то напоминающим большой металлический гроб. Сев на крышку, он недовольно посмотрел на Рейчел. Похоже, она сильно его разочаровала, оказавшись совсем не той «вампирской цыпой», о какой он мечтал. Увы, сожаления по этому поводу она не испытывала. Только сейчас Рейчел смогла хорошенько оглядеться. Подвал был оборудован в духе третьесортных комиксов про вампиров. Половина помещения была заполнена всякой всячиной для истребления вампиров, зато другая половина полнилась вещами, которые вампирам могли понадобиться: гроб, плащ, фальшивые зубы с длинными клыками и огромное количество книг о вампирах — пожалуй, здесь было собрано все, что когда-либо было о них опубликовано. Рейчел легко могла представить Паука в плаще и с фальшивыми клыками, воображающего себя вампиром. Она покачала головой. Ее похититель явно был психом.
— Так, когда ты проголодаешься? И что именно ты будешь есть, раз уж ты такая привереда?
Рейчел посмотрела на своего похитителя и решила быть честной. Может, тогда он перестанет предлагать ей родственников и домашних любимцев.
— Сейчас я немного голодна, но я никогда никого не кусала. И не думаю, что смогу укусить.
Его это признание удивило.
— Но как ты тогда питаешься? Ты же должна была чем-то питаться все это время. С тех пор как Этьен сделал из тебя вампиршу, прошло недели две, кажется. Ты…
— Кровь из пакета, — перебила она его.
— Кровь из пакета? — Он был в шоке. — Вы имеете в виду охлажденную кровь, как в больнице?
Рейчел кивнула, и он перекосился от отвращения.
— Фу…
Рейчел вздохнула. Очевидно, он полагал, что лучше высасывать кровь из людей, чем пить ее как вино. О, из него бы получился отличный вампир. Вроде тех мерзавцев, о которых упоминал Этьен. Уж Паука бы она точно никогда не стала кусать. Напустить такую тварь на человечество было бы настоящим
