Похоже, дорога не пользуется особым спросом, наверняка есть другая, ведущая к городу. Зато по этой мы попадём прямиком к человеческому жилью. Обрадованный мыслями нос, кажется, даже уловил дымок, доносящийся сквозь ельник.
А может и вправду доносящийся: стоило пройти ещё немного, миновать тёмный еловый лес, как за светлой берёзовой опушкой показались первые, приземистые, уютно подмигивающие огнями дома. Сумерки, до этого мягко обволакивающие серой пеленой дальние стволы, стали по-зимнему быстро сгущаться, глотая и укрывая темнотой одно дерево за другим. Самое время попросить о ночлеге, пока не стало слишком поздно и жители, чего доброго, не перепутали с упырями.
Сирн с вожделением уставился на первый же дом, приветливо развёрнутый входом к лесу, но я одёрнула демона и показала на третий от него, с добротным крыльцом и длинным, вытянутым хлевом. Уж там-то место для всех найдётся. Если не в самом доме, то хотя бы на сеннике.
Как выяснялось, радовалась я рано. Подозрительный хозяин, мужик лет сорока с гладкой лысиной, уставился на нас отнюдь негостеприимным взглядом, нашаривая одной рукой прислонённые к стене вилы. Особенно ему не понравились крылья Сирна, которыми демон медленно помахивал, стряхивая налипающие снежинки.
— А вы кто такие будете? — спросил он, выслушав нашу просьбу.
— Мы из Завеси, — попыталась улыбнуться Сиелла, но вовремя спохватилась, что остренькие клычки могут не понравиться хозяину ещё больше. Но мужик и так не торопился распахивать двери: внимательный взгляд скользил по нам, словно раскалённая игла.
— Ишь…Из Завеси говорят…Поди ночью порешат всех, иль стащат чего. Этот вон вообще крылатый, демон, небось…
Я поморщилась, нехотя прочитав его мысли. К сожалению, внушить обратное я не могла.
— Мы заплатим, — сориентировался Ролм, доставая из кармана и протягивая полновесную золотую монету.
— Так бы сразу и сказали, — оживился мужик, беря плату и быстро пряча золотой в складках одежды. — Проходите, — он посторонился, впрочем, не выпуская из рук вил.
— У меня как раз комнатка пустая есть, там и печь отдельная, холодная правда…Да ничего, растопите! Есть то не будете? — с надеждой спросил хозяин, поглядывая на Ролма.
— Будем, — огорчил его Сирн. Демон медленно поводил крыльями, втягивая носом аппетитный запах жареной курочки, доносящийся из большой белёной печи. С неё, из-под пёстрых лоскутных одеял, торчали две лохматые макушки хозяйских ребятишек.
Мужик поморщился, но золотой с лихвой покрывал все расходы, и потому нас вежливо сопроводили в комнату, предупредив, что ужин будет чуть позднее.
Комнатка была маленькая, холодная. Печь давно не подновляли, побелка кое-где отваливалась целыми пластами, а по трубе бежала извилистая трещина. Рядом в берестяном коробе лежала стопка наколотых дров. Римм тут же начал разводить огонь, и вскоре мы совсем согрелись, даже жарковато стало. Каплей дёгтя стали едкий дым, который просачивался в трещину и утренним туманом повисал над потолком, и, как ни странно, ужин.
Принесла его хозяйская жена. Не в пример мужу крупная и бойкая тётка, она бухнула гружёный поднос на стол, окинув нашу компанию строгим взглядом.
На пороге она обернулась, зыркнула почему-то на меня и пригрозила:
— Смотрите у меня! Чашки побьете…
Что нам за это будет, мы так и не узнали. Тётка, посчитав свой долг выполненным, с чистой совестью хлопнула дверью.
От стола раздался тоскливый стон Сирна: на подносе обнаружилось целое блюдо замешанных на кислом тесте оладьей, кувшин с молоком и чашка со сметаной. Кружки нам, по мнению тётки, были совсем ни к чему. Дразнящий запах курицы просочился под дверью и дивным благоуханием разлился по комнате, прибавив мрачности и так не радостным лицам.
— Хорошо, что у тебя были с собой деньги! — заметила я, обращаясь к Ролму.
— Ну да, — протянул вампир, вытаскивая ещё несколько монеток. Медных. — Хорошо, что я умею создавать качественные иллюзии!
— Ты что, расплатился медью?!
— Ага.
— А если он заметит? — содрогнувшись, я представила, как разгневанный селянин под покровом ночи протыкает невежественных гостей любимыми вилами.
— Не заметит, — спокойно пожал плечами Сирн. — Он уже и на зуб пробовал. Зато какой вежливый сразу стал! Ещё бы еды нормальной принёс.
— А чем тебе эта не нравится? — искренне изумился Римм, уминая уже вторую оладушку. — Офень фкусно!
Сирн только фыркнул. За окном раздался тоскливый вой не то собаки, не то забежавшего в село волка, 'оживляя' и без того не очень-то приятную обстановку. Сиелла зябко поёжилась.
— А нам среди людей точно безопасно находиться?
— Не безопаснее, чем где-либо ещё, — философски ответил Ролм, тоже отведывая кушанья. — Но искать нас тут вряд ли станут. А понять, что мы вампиры, ни один человек не сможет, если он только не маг. Разве что заподозрят аристократическое происхождение.
Вампир обвёл нас взглядом, потом вытащил из ножен на поясе короткий нож и, зажав в кулаке свои волосы, одним махом срезал длинный хвост, оставив две ладони длины.
Сиелла ахнула, я поперхнулась. Римм замер с не донесённой до рта, щедро сдобренной сметаной, оладьей.
— Вот, — вампир невозмутимо бросил обкорнанное в печь и отряхнул руки. — Осталось прикупить одёжку попроще и потеплее и никто ничего не заподозрит. Теперь ты, — он протянул нож Сирну.
Демон на него даже не глянул.
— Сирн!
Демон презрительно посмотрел на нож, потом на вампира.
— Я не собираюсь обрезать волосы, — отчеканил он. — Если подобная дурь пришла тебе в голову, я вовсе не обязан её повторять.
— Это для нашей же безопасности! — возмутился Ролм.
— А с крыльями что прикажешь делать? — едко спросил Сирн. — Тоже обрезать?
— Спрячем под плащом, — нашёлся Ролм.
— Вот и волосы под капюшоном спрячу! — отрезал демон, цапая из-под носа у Римма оладушек и целиком запихивая в рот.
— Ну и ладно, — Ролм вздохнул и, смирившись, к моей радости спрятал нож. А то, чего доброго, и нас с Сиеллой заставит волосы обрезать.
Поужинав, парни занялись приготовлением постели. Нам с Сиеллой галантно предоставили печь, но мы живо отказались. Только что растопленная, она была ещё слишком горячей. Да и матрас там был только один, узкий и промятый, набитый прошлогодним сеном. На полу разложили другие: пошире и потолще. И пахли они, честно говоря, не мышами, а пряными луговыми травами. Покрывала были жёсткие и колючие: войлочные, из овечьей шерсти. Сиелла предпочла заснуть в обнимку со своим вампиром. Оно и понятно, так теплее, да и приятнее.
Мне досталось место между демоном и рыжеволосым вампиром. Я всё никак не могла уснуть: матрас шуршал, покрывало кололось. В углу скреблась и точила зубы бодрствующая мышь. Когда я устала ворочаться, все уже спали.
За стеной уже довольно давно выли коты. Сцепились за территорию или за самку. Хотя и не сезон, вроде. Сон пропал окончательно. Я осторожно вылезла из-под покрывала, едва не наступив на Римма, спящего в обнимку с найденной меховой шапкой, изрядно побитой молью. Вышла из комнаты. Постояла в сенях, разглядывая чуть поблёскивающее в темноте кольцо от крышки погреба, а затем подошла к главному входу и осторожно приоткрыла дверь.
И замерла. Коты перестали выть. Точнее, кот. В пятне лунного света, на голубоватом снегу, стояла вылепленная из мрака фигура пса. В пасти безжизненно болталось кошачье тельце. Пёс чуть повернул
