Встретимся у Ральфа

Кошмар. Сущий кошмар. Все так хорошо шло… пока Шиобан не взорвала бомбу: она с кем-то встречается! «Всерьез?» — спросил ошарашенный Карл. Шиобан не ответила. «Боже… и давно?» Шиобан пожала плечами: «Несколько недель». Карл сморщился, у него затряслись губы. «Да мы ведь всего несколько недель как расстались!» И тогда Шиобан заплакала, и Карл обнял ее и увел от посторонних глаз на улицу.

— Так хорошее или нет? — рявкнул он, уже не в силах держать себя в руках. — Ответь же, Шиобан. Расскажи, где ты живешь, расскажи, с кем…

— Прошу тебя, Карл, не нужно…

— Нет уж! Я хочу знать. Рассказывай. Как его зовут? Как выглядит? Кем работает? Хорош собой, а? А в постели? В постели он как?

— Карл, Карл…

— Похоже, хорош. Господи, что происходит, Шиобан? — Вцепившись в волосы, Карл опустился на корточки, привалился к стене. — Я думал, это ненадолго, — глухо проговорил он. — Неужели ты не могла подождать, Шиобан? Почему, черт возьми, ты все так быстро разрушила?

— Не знаю, Карл, честное слово, не знаю, как это вышло. Мне казалось, я целую вечность прожила у мамы, целую вечность тосковала по тебе, по нашей квартире, по… всему. Это бесконечное ожидание… когда ты наконец придешь и заберешь меня…

— Но я звонил! Каждый день звонил, сто раз на дню. Ты не брала трубку.

— Звонить легко, Карл. Я ждала от тебя действий. Хотела, чтобы ты хоть что-то сделал, понимаешь? Хотела услышать, как ты тормозишь у маминого дома, хлопаешь дверцей, как скрипит на дорожке гравий под твоими ногами. Звонок хотела услышать — в дверь, Карл, а не телефонный! Я ждала каждый вечер… но ты так и не приехал.

— Твоя мама сказала, что вызовет полицию, если я позвоню еще раз, — как я мог приехать, Шаб-6и? Откуда мне было знать, чем меня там встретят?

— Ох, ради бога, только не говори, что ты испугался моей худенькой, слабенькой семидесятилетней мамы, что у тебя не хватило сил бороться. Всю нашу совместную жизнь все и всегда делала только я, Карл! Понимаешь? Только я. Вот в чем проблема. А ты просто хотел, чтобы все оставалось неизменным — я, квартира, жизнь. Если бы я не перетащила тебя в Лондон, мы до сих пор жили бы в той крысиной норе в Брайтоне. Если бы я не позвонила Джеффу, ты не получил бы приглашение на интервью. Если бы я не потратила полночи на уговоры, ты упустил бы свою карьеру на «Радио Лондона». Господи, да мне пришлось тебе изменить, иначе ты не заметил бы, что мне плохо! Я вышвырнула тебя вон, когда узнала про Шери, — и никто, никакие чертовы силы не заставили бы меня сделать первый шаг в обратную сторону! Тогда настала твоя очередь, Карл, черт бы тебя побрал. Понял? Твоя очередь! Я ждала, Карл, но ты не пришел. Не написал. Не сделал попытки убедить меня, что наша любовь стоит усилий. О нет! Ты просто страдал, пил виски и рыдал в эфире, чтобы весь Лондон жалел тебя! А я, Карл? Меня-то кто пожалел? Никто. У тебя был шанс, Карл. У тебя были тысячи шансов, но ты их все упустил. Мне надоело. Мне захотелось подумать о себе. Захотелось начать новую жизнь. И для тебя в моей новой жизни места нет. Я тебя люблю и всегда буду любить. Половину жизни ты был моим лучшим другом. Но теперь ты стал обузой, Карл, а я хочу дышать свободно. Вот почему я тебя просто отрезала. Как волосы — вот, посмотри! — Она дернула себя за локон. — Думаю, даже ты согласен, что мне идет!

Шиобан отвернулась. И заплакала.

Карл чувствовал себя так, словно кто-то съездил ему по лицу замороженной рыбиной. Что ответить? И что делать? Она права. Черт! Врезать бы себе как следует. Разделиться бы на две части, чтобы одна могла догнать другую и выбить из нее все дерьмо.

— Шабби… — Он опустил ладонь на ее вздрагивающее плечо.

Шиобан обернулась.

— Ох, Карл… прости. Мне очень жаль, что ты до сих пор надеялся. Я слушала твою программу, и мне казалось, что ты понял — это конец. Если бы я только знала… Мы могли бы раньше встретиться, поговорить. Нам нужно было поговорить гораздо раньше.

— «Если бы… могли бы…» Что уж теперь… — Он шумно выдохнул. — Шабби, Шабби, что я буду без тебя делать?

Они подались друг к другу, обнялись и зарыдали — уже на пару, и рыдания одного звучали эхом рыданий другого. И таким громким эхом, что ни один не услышал, как рядом затормозила машина, с легким шорохом опустилось стекло и потрясенный голос Рика произнес:

— Шиобан?

Глава тридцать вторая

На пересечении с Лонсдейл-роуд Ральфу удалось-таки догнать Джемм.

— Джемм! Остановись, черт бы тебя побрал! — Он прибавил ходу, обогнал ее и схватил за руки. — Стой! Слышишь? Стой!

— Чего тебе? — заорала Джемм, безуспешно пытаясь выдернуть руки. — Оставь меня в покое!

Но Ральф держал ее крепко.

— Мне жаль, что все так вышло. — Он притянул Джемм к себе. — Очень жаль. — Сопротивление Джемм слабело. — Ох, Джемм… — Ральф наклонил голову, наслаждаясь цветочным ароматом. — Моя бедная, бедная Джемм.

Джемм шмыгнула и ладонью вытерла нос.

— Ральф… — жалобно всхлипнула она, —это не галлюцинация, нет? Я все это действительно видела? Я действительно слышала, как мой парень делал предложение другой девушке? Это была шутка, Ральф? Скажи, что это шутка. Какого черта происходит, можешь ты мне объяснить? Что она здесь делает? Откуда ты ее знаешь? Откуда ее знает Смит? Только не надо вешать мне лапшу, ладно? Скажи все как есть. Чья это идиотская шутка?

Ральф вздохнул. Что ж, объяснять придется. Все — от начала до конца, со всеми подробностями, включая и собственную роль в этой любительской постановке. Он подвел Джемм к скамье, усадил и сам сел рядом.

— Ладно… — медленно произнес он. — Все началось пять лет назад, когда Шери въехала в свою квартиру…

Он умолк, только когда рассказал обо всем: о безответной страсти Смита и его добровольном целибате, о встрече Шери и Смита перед Рождеством, об их походе в «Ориэль», о собственном желании в тот же вечер открыть глаза Джемм и об угрозе Смита лишить его крыши над головой. Рассказал о том, как Смит высмеивал ее сны и разговоры о судьбе; о том, что Смит считал ее слегка чокнутой, но решил, что роман с другой девушкой возвысит его в глазах Шери. Передал даже слова Смита — что тот мечтает о Шери даже в постели с Джемм.

— Господи. Меня сейчас вырвет. Как ты мог молчать, Ральф?! Почему не рассказал мне все тогда, в ресторане? — Джемм затрясло. — Почему… Господи, как мне плохо.

— Как бы это выглядело, Джемм, сама подумай? Да ты бы мне просто не поверила! Сначала я признаюсь в любви, а потом лью грязь на Смита. Очень удобно. Я должен был доказать, понимаешь? Тебе нужно было самой убедиться, что Смит тебя не стоит. Собственно… — Ральф отвел глаза, — собственно, для того я сегодня и пригласил Шери. Она мне никогда не нравилась, но другого способа открыть тебе глаза я не придумал, а терпеть его обращение с тобой больше не мог.

— Выходит, это твоих рук дело? Это ты испортил мне вечер, оскорбил и унизил меня на глазах у целой толпы?! Выставил меня на посмешище перед…

— Нет! Нет! Не тебя, Джемм, — Смита! Должен признать, он превзошел самого себя. Подобного идиотизма даже я от него не ожидал, клянусь, Джемм. Думал, он начнет за ней ухлестывать, ты все увидишь и порвешь с ним… Но такого… Прости за испорченный вечер, Джемм, но это не слишком дорогая плата за правду. Смитти мог разрушить твою жизнь, а ты мне очень дорога, и ты это знаешь. Ты можешь злиться на меня, но я не жалею ни о чем. Я просто не мог больше видеть, как он морочит тебе голову. Смит — мой друг, но он жуткий говнюк. Теперь мы оба это знаем.

— Я его ненавижу! — выкрикнула Джемм. — Не-на-ви-жу! Пусть катится ко всем чертям!

— Ну уж нет, Джемм. Так просто он не отделается. Я бы на твоем месте вернулся сейчас в зал и