Ан стояла с закрытыми глазами, хотя какое-то мгновение назад лежала в холодной кровати гостиничного номера.
Надо было открыть глаза и посмотреть, что произошло, но страх сковал каждую мышцу тела, не позволяя даже шелохнуться. Однако Ан кожей ощущала, что на нее смотрит не один десяток глаз. Это заставляло не по-детски нервничать. Не смотря на то, что холодный ветер обдувал кожу, играя подолом не весь откуда взявшейся широкой ночной рубашки, легким и без того непослушными кудрями, ее тело покрылось мокрым потом.
Открыть глаза! Посмотреть, что происходит, каких бы усилий это не стоило. Неведение просто убивало. Осознавать, чувствовать вокруг смертельную опасность и не знать, как ей противостоять! Анирэ с криком, пересиливая боль, раскрыла веки. Яркий свет ударил в глаза, щеки ощутили на себе горячие струйки слез… Нет! Дотронувшись кончиками пальцев, девушка с ужасом поняла, что по ее лицу стекает кровь, с подбородка капает на одежду, с тихим неприятным шипением, словно кислота, прожигая ее.
Ан находилась по средине каменного коридора босая. Стены украшали выбитые в нишах словами на неизвестном языке. Потолок представлял собой уходящий ввысь свод. По холодному полу бежала снежная поземка, кусая морозом кожу ног. Тогда как над головой словно палило солнце. Девушка с трудом осмотрелась по сторонам. Вдоль стен тянулись отчетливые тени людей. Дышать было все тяжелее и тяжелее.
Внезапно послышался звонкий детский смех, заставивший Анирэ встрепенуться. Он эхом раздавался в каждом уголке помещения, проникая сквозь стены и ткани тела. Секунда за секундой он менялся и вот уже Ан отчетливо слышит грубый, пронзительный мужской хохот, от которого хотелось бежать.
Девушка, сделав невероятное усилие над своим телом, сделала шаг. В этот миг все вокруг запылало зловещим огнем, повергая в ужас. Из пляшущего пламени в раз шагнули два ряда людей, каждый от своей стены. Они вытянули руки к Анирэ и стали, как мантры, начитывать какие-то слова неприятными грудными голосами, от которых, казалось, разрывается на сотни мелких частей голова. Они все стояли неподвижно. Лишь их серебряное одеяние колыхалось в подолах от пробирающего до костей сквозняка, и, переливалось, отражая языки пламени.
Анирэ не выдержала. Из ее груди вырвался невероятный крик. Девушка отчаянно рванулась вперед. Она бежала и бежала, периодически вытирая рукавом со лба смешавшиеся пот и кровь. Но коридор и люди, что неподвижно стоят вдоль его стен все не кончались. То ли тоннель, в который она попала, невероятно длинный, то ли движение происходило на месте.
Через какое-то время, казавшееся невероятно долгим, когда ноги перестали слушаться, а все тело сводили мышечные спазмы, Ан рухнула лицом вниз. Голоса вокруг становились все громче и громче. Ан подняла голову и перед ней престала такая картина: чуть впереди спиной к ней стоял мужчина. Его фигура была смутно знакома. Девушка из-за всех сил пыталась отыскать его в закоулках своей памяти. Страх, беспокойство, тревога за этого человека просто переполняли сердце Ан. Она хотела крикнуть чтобы он обернулся, протянула даже руку… Но фигура неловко шагнула и ее поглотило, кружащее в бешеном танце, пламя. И снова грудь девушки разрывалась от рвущегося на свободу переполнившего в миг отчаяния…
Анирэ проснулась от неожиданно скрипнувшей двери. Девушка резко села на кровати и, тяжело дыша, всматривалась в темноту.
За окном ярко светила луна, но ее света не хватало, чтобы достаточно осветить комнату. Она только дразнила, дотрагиваясь серебряными лучами до тьмы, не разгоняя ее. Около двери виднелась тень и больше ничего. Ан никогда не боялась темноты, и сейчас ее беспокоило нечто иное. Тревога, просочившаяся из зыбкого мира снов, не хотела покидать, терзая сомнениями. Ощущение беспомощности, безысходности усугубляли состояние, приводя его к границе паники. Девушка пыталась себя успокоиться, уверить в том, что все только приснилось. Незачем так переживать из-за того, чего нет. Но рассуждения не помогали, паника раздувалась пугающим движением в комнате. Все воспринималось до предела враждебно.
Сердце девушка бешено колотилось и, похоже, не собиралось успокаиваться. Его ритмичная пульсация чувствовалась даже в кончиках пальцев. Со страху губы сами зашептали удачно пришедшую на ум молитву, вернее ее начало:
Темная ночь ты мать и сестра
Окутай своей благодатью
Меня защити, открой мне глаза…
Не успела Ан закончить, около двери послышалось шевеление. Кто? Человек решивший дать о себя знать, или существо пробирается с того света забрать душу, уже дважды стоящую на пути в его владения. Буйная фантазия не давала покоя.
Раздался 'чирк' и комнату залил мягкий свет лампы. Ан, как кошка, продолжала настороженно всматриваться в полутень. Со страху сознание совершенно не воспринимало картинку, а в голове эхом отзывался гул напевов людей в серебряном.
— Извините, если напугал.
Ан узнала голос сразу. Это был Дариз. Он стоял возле закрытой двери совершенно растерянный и теребил рукав.
— Ничего, мне просто сон не очень приятный приснился, — ее голос все еще дрожал, а нервный трепет тела начал отходить.
А так не хотелось показывать себя слабой и беззащитной.
Девушка поспешно встала с кровати, хорошенько, на всякий случай, окутавшись в одеяло. Когда ноги коснулись холодного, несмотря на теплую ночь, пола, Ан поежилась.
— Нет, нет, — молодой человек замахал руками, — Вы спите на кровати, я там, на полу устроюсь.
Ан отошла еще дальше.
— Нет, не согласна, — ее голос стал стальным, — Я навязалась и не стану тебя стеснять. Что не говори, все равно в кровать не лягу!
Луна по-прежнему застенчиво заглядывала отливающимися серебром лучами в окно, создавая на стенах причудливые тени. Они уже ничуть не смущали и не пугали девушку. Сон отошел, и Ан прекрасно понимала, это всего лишь ветки деревьев, что мирно шелестят листвой во дворе.
Анирэ не могла уснуть лежа на полу. Несмотря на то, что матрас должен был смягчать, доски были жесткими и неудобными, а одеяло не спасало от разгуливающего по комнате хулигана сквозняка. Ан вслушивалась в мирную тишину. Сон совершенно не шел.
— Дариз, ты спишь? — отчаявшись заснуть, девушка решила немного пообщаться. А кроме священника рядом никого не было.
— Нет.
— Тебе там удобно? — Анирэ не смогла скрыть усмешку в голосе, от чего прикрыла рукой растянувшиеся в улыбке губы.
Молодой человек со скрипом поерзал.
— Абсолютно.
Анирэ тоже повернулась на спину. Доски под ней неприятно заскрежетали. Девушка поморщилась. В такой постели она ощущала каждый ожог, каждую ссадину.
— Дариз, может, все-таки, ляжешь на кровать, это же просто глупо, — уже откровенно смеясь, предложила она.
— Я могу вам сказать то же самое.
Молодые люди лежали на полу по разные стороны от кровати. Ни один не сумел уговорить второго удобно расположиться в теплой постели. Пока они спорили, закидывая друг друга доводами, Ан начала понимать и удивляться тому, насколько оказался разительно другим характер священника. Только сегодня
