— Ты разговаривала с отцом?
— Недолго. В госпитале.
Рита кивнула:
— Тебе надо поговорить с ним. Так будет лучше для вас обоих. Я знаю, что он это оценит.
Настала очередь Кэт посмеяться.
— Он не оценил ничего, что я сделала в жизни.
— Он не вечен, сама знаешь, и однажды умрет.
— Как и мама, — сказала Кэт.
Рита свернула на улицу, на которой она жила, насколько помнила Кэт.
— Пойдем, поможешь мне с коробками.
Как только Кэт зашла в прихожую, ее начало подташнивать. Что-то похожее на запах ее дома удушливой волной захлестнуло ее и подкатило к горлу. Она почувствовала панику. Рита посмотрела на нее словно на сумасшедшую, так что Кэт поспешила взять коробку, прижала ее к себе и начала уговаривать себя, что обоняние, как она читала, одно из первобытных органов восприятия, связано с памятью. Кэт взяла другую коробку и повторила все с начала, и на этот раз негативные ощущения были не такими острыми. К счастью, последнюю коробку прихватила Рита.
Когда они вернулись к машине, Рита посмотрела на Кэт и спросила:
— Что-то не так?
— Ничего особенного, — ответила Кэт.
— Тогда скажи мне, помнишь ли ты Джоанну Лавлесс? Она была на год младше тебя, мне кажется.
— Кажется, помню.
— Сейчас она редактор местной газеты. Она интересовалась, не согласишься ли ты дать интервью для воскресного выпуска, что-то вроде рассказа о возвращении на родину.
— Хм…
— Я сказала ей, что именно так ты и ответишь.
Рита остановилась возле домика на Лорел-лейн, что заставило Кэт улыбнуться.
— Я не говорила тебе, где живу.
— А тебе и не надо об этом говорить.
Рита ждала в машине, глядя в окно. Сторонний наблюдатель, пожалуй, мог удивиться, видя, как Кэт таскает в дом коробки, одну за другой. «Холодно, холодно, холодно», — повторяла про себя Кэт, перетаскивая коробки. Это было не просто слово. Это был образ, чувство, и относилось оно не только к ее любимой тетушке. Это чувство было таким сильным, что его могло описать только это слово.
Рита привычно махнула рукой и уехала. Она помнила это чувство, и это был не просто запах — оно поднималось откуда-то из глубины детства.
Кэт чувствовала тяжесть и слабость. Когда открылась входная дверь, у нее не было даже сил поднять голову и посмотреть, кто пришел.
— Если уж ты раскошелилась на дорогущую кожаную мебель, больше можно не сидеть на полу, — влетев в дом, проговорила Нола. — Мне кажется, мы давно распаковали все вещи. Где ты нашла эти коробки?
Кэт сидела, скрестив ноги, на коврике, на полу в своей гостиной. Она взглянула на Нолу.
— О Господи! Что случилось? — Нола упала на колени рядом с Кэт. — Дорогая, с тобой все в порядке? Что случилось? Ты поранилась? Ты плачешь! — Нола притронулась к щеке Кэт, затем к мокрому лацкану вельветовой куртки Кэт. — Я звоню Райли.
— Нет. — Кэт, наконец-то, смогла сфокусировать взгляд на Ноле. — Я в порядке.
Нола расстегнула куртку Кэт и помогла ее снять. Затем она помогла ей встать и прилечь на диван.
— Я подогрею воду для чая. Оставайся здесь. Не двигайся.
Вся эта неразбериха произошла из-за мороженого, простого домашнего мороженого. Кэт похлопала себя по щекам. Разве другая женщина стала бы падать на диван от одной только мысли о персиковом мороженом? По крайней мере, теперь она знает, почему всю жизнь ненавидела запах персиков. Даже смешно, как порой причудливо складываются факты.
Вернулась Нола, подвинула ноги Кэт и села подле нее.
— Райли уже едет.
Кэт закатила глаза и застонала.
— В этом нет никакой необходимости.
— Что происходит? — Нола потянулась и убрала прядь волос с лица Кэт. — Ты ведь не встречалась с Вирджилом?
Кэт покачала головой:
— Нет, я встречалась с его сестрой.
— С этой стервозной директрисой?
Кэт засмеялась и дотронулась до руки Нолы.
— Спасибо, что помогла мне.
— Не за что.
— Как прошло собеседование? — Кэт знала, что Нола хотела устроиться помощницей юриста в местную адвокатскую контору.
— Ну конечно, меня взяли. Где еще они найдут кого-нибудь лучше меня? — Она расплылась в улыбке. — Мэтт будет трепетать.
Кэт медленно села, чувствуя горечь во рту. Она не хотела, чтобы Райли увидел ее в таком жалком состоянии.
— Это замечательная новость, Нола.
— Так что случилось с твоей тетей?
Кэт покачала головой:
— Это смешно. Я так много жаловалась тебе и Райли на свое прошлое, что вам, наверное, это уже надоело до чертиков.
— Нет, — Нола хлопнула по руке Кэт, — просто, приехав сюда, ты заставила воскресить все в своей памяти. И это совершенно естественно.
Кэт улыбнулась. Хоть ее подруга и выбирала порой неправильные слова, но суть от этого не менялась. Мозг Кэт как будто взорвался.
— Спасибо, — ответила она Ноле.
— А теперь пора поболтать. Что ты вспомнила? Что-то о скульптуре? Или о матери?
Кэт обхватила руками колени и решила, что нужно просто рассказать все, как было. Но это было так глупо, если разобраться.
— Я была у тети на… летнем пикнике. Мне было около семи. Я спросила отца, можно ли мне взять немного мороженого — кто-то приготовил целую цистерну персикового мороженого. — Кэт остановилась на секунду. — Отец сказал, что еще не время, но я продолжала упрашивать его.
— Думаю, я помню это.
Кэт вздрогнула от звуков голоса Райли. Он стоял в дверях гостиной, красивый и взволнованный. Руки он засунул глубоко в карманы брюк.
— Ты помнишь? — спросила Кэт.
— Местами. Это был день рождения твоей матери.
— Правда? — Кэт постаралась припомнить эту важную деталь, но безуспешно.
— Моя мать решала, кому давать мороженое, а кому нет, — сказал Райли. — Там еще был отец, а Мэтт только-только начал ходить, но уже вовсю сновал взад-вперед. — Райли зашел в комнату и остановился у коробок, потом сел на диван около Кэт. Он взял ее руку, Нола взяла другую.
Кэт засмеялась:
— Эй, ребята, не все так страшно. Меня вовсе не надо реанимировать или что-то вроде того. — Но они не пошевелились.
— Расскажи нам, что произошло потом, Кэт. — Голос Райли прозвучал мягко.
