— Сейчас ты, вероятно, уже знаешь все.
— Расскажи все, что помнишь. Кэт набрала побольше воздуха.
— Мама сказала ему не быть со мной таким строгим, что другие дети уже получили свою порцию мороженого и что я не должна ждать его так долго.
Райли кивнул.
— Вирджил выпил. Он начал кричать на маму. — В висках Кэт застучало, и перед глазами поплыли черные пятна. Ее раздражало, что тело так реагировало на эти воспоминания. — Мне было стыдно. Не помню точно, что сказал отец, но я не могла поверить, что он говорит так с мамой на глазах у всех, потому что раньше он позволял такое только у нас дома.
— Я знаю, что он тогда сказал. — Райли положил руку на ее плечо. — Можно мне сказать, что я вспомнил?
Кэт кивнула.
— Вирджил сказал твоей матери, что она глупая и что она не имеет права решать, как нужно тебя воспитывать.
Кэт уставилась на Райли:
— О, Боже, а ведь ты прав. Именно это он и сказал!
— Вот придурок, — вставила Нола. Она крепче сжала руку Кэт. — А что произошло потом?
— А потом произошло что-то невероятное. — Кэт остановилась и приказала себе рассказать все до конца. — Потом он посадил меня к себе на колени, и я смотрела на облака, а потом почувствовала внезапную боль в горле, я попыталась кричать, но ничего не получалось, потому что… потому что… — Кэт не могла продолжать.
— Ты сможешь сделать это, — прошептал Райли, крепче обнимая ее за плечи. — Он больше ничего тебе не сделает.
Слова Райли придали Кэт сил, в его руках она чувствовала себя в безопасности. Она сказала себе, что он прав, и она сможет сделать это. Она начала дрожать.
— Он запихнул мне в рот большую ложку мороженого и приказал мне наслаждаться им, потому что это последнее мороженое, которое я ем в своей жизни. Мне было так больно! Он сделал мне больно! В горле было так холодно, что я не могла… Я не могла дышать — я не могла дышать! О Господи! Ну почему он всегда был такой злой?
Кэт уткнулась лицом в грудь Райли, чувствуя тепло и безопасность, и зарыдала. Наконец она смогла глубоко вздохнуть и различить голоса, что доносились откуда-то снаружи. Мягкий низкий голос Райли говорил ей, что он любит ее, и что ей нечего бояться — он повторял ей это снова и снова. Что-то бормотала Нола на своем тарабарском наречии, а потом пришел Мэтт и добавил свою лепту, чтобы успокоить ее.
Кэт села, ее чувства вышли наружу, как свет из тыквы на Хэллоуин. Нола подала ей несколько бумажных салфеток. Все в беспокойстве смотрели на нее.
— Со мной все в порядке, — сказала она, понимая, что это правда. Вирджил больше не сможет сделать ей больно. Никто не сможет причинить ей боль, ни Рита, ни кто другой. Она выросла и теперь сама контролирует свою жизнь. Она нашла свое место.
Кэт повернулась к Райли и улыбнулась дрожащими губами, зная, что разница между ею в детстве и ею сейчас в том, что сейчас она не одна.
— Мой отец оттащил от тебя Вирджила, — сказал Райли. Его руки в такт словам перебирали волосы Кэт. — Потом он посадил его в машину и сказал не возвращаться на праздник. Мне всегда было интересно, что же случилось потом.
Мэтт засмеялся:
— А чего тут интересного, и так все понятно.
— Кэт, — позвала ее Нола.
— Да?
Нола выглядела так, словно вот-вот зарыдает, Кэт похлопала ее по колену.
— Со мной, правда, все в порядке, Нола.
— Ну да, ну да, — сказала она. — Просто я хотела извиниться за то, что спрашивала тебя, почему ты сбежала. — Нола потрясла головой. — Твой отец — плохой человек. Ты, вероятно, спасла жизнь себе и своему малышу, когда покинула свой город. И знаешь, что это тебе дало?
Кэт отрицательно покачала головой.
— Ты стала героем, дорогая.
Кэт почувствовала, как от этих слов по ее телу разлилось тепло. Может быть, Нола права.
Мэтт достал нож и начал открывать коробки.
— Я открою их, Кэт.
Вирджил чувствовал прилив сил. Он ощущал власть, она наполняла все его тело, разливалась по рукам, в которых переплавлялась в другую силу, силу, помогающую ему превращать камень в произведение искусства. Вирджил понимал, что процесс работы с мрамором противоположен отношениям с женщинами. Художник со всем уважением, прочувствовав внутреннюю красоту мрамора, помог ему раскрыться. А вот женщин, Вирджил знал это по собственному опыту, наоборот, надо гонять до седьмого пота, чтобы подогнать их под какой-нибудь идеал.
Мрамору нужно дать свободу. Женщину нужно обуздывать. И мужчина, который не понимает этого, просто дурак.
Даже через беруши Вирджил слышал стук долота по камню, и эти звуки ласкали его слух словно музыка, это была музыка создания произведения искусства. Сегодня он творил свободно, без карандашного эскиза на камне. Он инстинктивно знал, что не зря хранил этот твердый, розовый монолит из Каррара, старинного итальянского городка, более десяти лет, хотя не знал, для чего. Его руки летали, его фантазия безудержно била ключом, он высвобождал, высвобождал, высвобождал женскую форму от каменной оболочки. И это было не просто ваяние лица, глаз, губ. Он высвобождал все, что преследовало его долгое время.
Вирджил внезапно отступил, стащил защитные очки и бумажную маску, отошел к двери, чтобы получше рассмотреть то, что получилось. В воздухе витала пыль. В груди его стало тесно.
Нет, он не может умереть, только не сейчас!
Он натянул обратно защитные очки и маску и вернулся к работе. Он взял долото, напильник и увидел, как они все идут к нему — слабая Бетти Энн, энергичная Элеонора, дерзкая Кэтрин и много других лиц. Там же была и его докторша. Он мечтал о ней прошлой ночью. Все эти женщины расплылись в одно пятно. И он высекал красоту из этой каменной глыбы, пока все эти женщины плыли' у него перед глазами. Он балансировал между вымыслом и реальностью, однако смог сделать то, что хотел. Он был единственным скульптором, которому это удалось.
Вирджил снова остановился, страстное желание охватило его с такой силой, что он почувствовал слабость. Он хотел эту докторшу. Прямо здесь. Ее гладкую кожу и темные волосы. Ему нужно было увидеть ее грудь, ее ключицу, изгиб ее изящных плеч. Ему нужно было, чтобы она позировала ему. Он хотел положить на нее свои руки, смирить ее высокомерие.
Потому что ему нельзя прикасаться к Кэт.
Его грудь снова сдавило.
Он отказывался умирать до того, как познает жизнь в полной мере.
Мэтт раскрыл коробку и достал красный матерчатый мешок. У Кэт перехватило дыхание. Райли взглянул в ее лицо и понял: что бы там ни было, она ничего не захочет с этим делать.
— Остановись, — вдруг сказала она.
Мэтт удивленно посмотрел на нее, его нож застыл у второй коробки.
— Ты не хочешь, чтобы я открывал ее? — обиженно спросил он.
— Я сделаю это позже. — Кэт старалась, чтобы голос звучал обычно. — Просто сейчас я ужасно устала.
