– Хорошо, кричать я не стану, – сказала она наконец. – Но одеться-то ты мне позволишь? Не слишком приятно стоять голой перед мужчиной.
– Только что их здесь было два, – напомнил я. – А до этого еще неизвестно сколько. Так что перетопчешься, не сгоришь со стыда. Зато у меня будет гарантия, что, одевшись, ты не затеешь бег по пересеченной местности. Тут не райские кущи, а ты не Ева.
– Ты хочешь, чтобы я осталась, да, Игорек? – Она тронула меня за запястье.
Начинался процесс обольщения. Кошка, стащившая чужой кусок, всегда готова мурлыкать, тереться об ноги и задирать хвост. Такова их кошачья натура. За это женщины их и любят. Им есть чему поучиться у кошек, и наоборот.
Я надавил указательным пальцем ее сосок и игриво произнес:
– Дзынь! К вам гости.
– Кто там? – Натали с готовностью подхватила игру, которую наверняка считала самой азартной и захватывающей на свете.
– Милиция, – веселился я. – Можно войти, хозяйка?
– Входите. – Ее дыхание сделалось учащенным, как будто кто-то в нее уже действительно вошел.
– Мы к вам с о-обыском, – дурашливо пропел я. – Сами выдадите интересующий нас предмет или придется допросить вас с пристрастием?
– Предмет? Какой предмет? – Только что доверчиво льнувшая ко мне Натали отпрянула, как если бы заподозрила во мне вампира.
– Видеокассета. – Я уже не улыбался. – Наркотики, оружие и даже вибратор, если он у тебя имеется, можешь оставить себе. Меня интересует только кассета, которую ты взяла с моего стола. Пока что я не применяю выражение «украла» – цени это. С воровками я обхожусь очень жестоко.
Натали взглянула налево: там возвышался дощатый щит, пробить который не удалось бы и самой упрямой головой. Натали взглянула направо, где путь к бегству преграждала сплошная металлическая сетка, сквозь которую удалось бы просунуть разве что пару наманикюренных пальчиков. Тогда она обернулась и назад и уж было решила рискнуть прорываться через заросли, когда я придержал ее за плечо, особо напирая пальцами на тонкую ключицу.
– Не надо. – Я покачал головой. – Ничего у тебя не выйдет. Единственный шанс – немедленно вспорхнуть в небо. Летать умеешь?
Чем сильнее я сжимал плечо Натали, тем меньше она морщилась, вот какой парадокс получался! Даже не делая попыток вырваться, она просто смотрела на меня с ненавистью, которой хватило бы на десяток более впечатлительных людей, чтобы довести их до инфаркта.
– Ну? – Чтобы слегка подбодрить Натали, мне пришлось дружески потрепать ее за подбородок и не моя вина, что зубы ее при этом клацали, как клавиши пишущей машинки. – Где кассета?
– Как видишь, при себе я ее не ношу, – огрызнулась она, приглашая жестом полюбоваться собой.
Повода усомниться в ее словах у меня не было. Пластмассовая коробка 19х10 с жесткими гранями, это вам не овальное гусиное яйцо, которое мастерицы из ночных клубов могут упрятать в себя без помощи рук. Подобных трюков с видеокассетами даже в Книге рекордов Гиннесса не зарегистрировано, если я не ошибаюсь.
– Я прекрасно вижу, что при тебе есть, а чего нет, – буркнул я недовольно. – Все твое пусть остается при тебе, а мое – верни.
– Нет. – Натали помотала головой. – Ни за что. Можешь убить меня на месте, но кассеты ты не получишь.
– Воровство – это грех, большой грех. – Я вспомнил, какие лица бывают у телевизионных проповедников, и сделал точно такое же.
Через пару секунд у меня даже скулы свело, но на Натали это не произвело никакого впечатления. Какой смысл соблюдать одну заповедь, если все равно нарушаешь все остальные?
– Не отдам, – упрямо сказала она и очень по-детски добавила: – Что упало, то пропало! – Мне показалось, что при этом она едва удержалась, чтобы не показать мне язык.
Я разглядывал ее, как художник натурщицу, слегка склонив голову набок. И не только потому, что сложением Натали ничуть не напоминала маленькую вредную девочку, которая вдруг вздумала притворяться. Просто я не знал, что мне делать с ней дальше. Пытать и мучить наглую воровку у меня рука не поднималась, ни левая, ни правая. Даже врезать ей хорошенько я вряд ли сумел бы, хотя она этого вполне заслуживала. Эх, до чего же беспомощными бывают некоторые мужчины перед некоторыми женщинами, даже обидно становится!
Выручила меня из затруднительного положения, как ни странно, сама Натали. Спрятала руки за спину, кокетливо опустила голову, поковыряла носком кроссовки землю под ногами и вдруг сказала:
– Ты меня отпусти, а я тебе денег дам. Помнишь, я обещала тебе пять штук баксов? Предложение остается в силе.
– Где ты их достанешь? – хмыкнул я, изображая недоверчивость. На самом деле упоминание о деньгах заставило меня внутренне подобраться. Это не алчность была, а предчувствие близкой удачи. Как в шахматной партии, когда противник, торопясь закрепить победу, совершает маленькую оплошность. А Натали все еще надеялась выиграть одним лихим наскоком. Прямо белая королева!
– Достану, – пообещала она уверенно.
Я как можно более равнодушно сказал:
– Марк умер, у его папаши ты в любимицах явно не числишься. Откуда у тебя возьмутся деньги? Даже если всех юных патриотов через себя пропустишь, ты и половины названной суммы не наскребешь.
Она оскорбилась:
– Стану я с этих сопляков деньги брать, ха! Я тебе не проститутка какая-нибудь!
Хотел было я ей сказать, что дамочек, бесплатно шляющихся по кустам с кем попало, называют словом еще более обидным, да сдержался. Не время было расстраивать Натали, у которой, похоже, какой-то сложный комплекс имелся на тему продажной любви. Кроме того, передо мной все-таки стояла убитая горем вдова, хоть и без трусов.
– Может быть, тогда все-таки признаешься мне, откуда у тебя пять тысяч? – вкрадчиво поинтересовался я, беря Натали за обе бархатные щечки, чтобы развернуть ее лицо к себе и заглянуть ей в глаза.
Первое удалось без особого труда, а вот поймать ее убегающий взгляд не удалось – она опять отчаянно косила.
– Мне должны заплатить. За одну… услугу.
Она не случайно запнулась на последнем слове. Те услуги, которые умела оказывать Натали, не оценил бы так дорого даже арабский шейх, обкурившийся травки под названием сим-сим. Она имела в виду какой-то конкретный товар, и я уже знал, какой. Натали украла кассету, чтобы загнать ее на сторону.
– Много тебе заплатят?
– Не твое дело! – Ее взгляд попытался убежать по диагонали, но я приблизил к ней свое лицо и все же выловил ее подвижные, как ртуть, зрачки своими немигающими глазами.
– Я могу дать тебе больше. – Как только я привлек Натали к себе, мой голос зазвенел страстью, недоступной дублированным персонажам мексиканских сериалов.
– За что? – Натали растерялась.
– За ту самую кассету, – прошептал я в маленькое ухо с встрепенувшейся сережкой. Одна моя рука прошлась по ее позвоночнику, а вторая изучила переход от талии к бедрам, да так обе и застыли на своих местах.
– Нет, – шумно задышала она. – Нет, нет и еще раз нет.
– Скажи мне «да»… – Потрепав ее ушко зубами, я почувствовал, как гладкая женская кожа под моими ладонями превращается в гусиную.
– Не могу… У меня уже есть покупатель. Ты никогда не сможешь заплатить больше.
– Сколько же ты хочешь, м-м? – Обнаружив, что тело Натали начинает вибрировать, как только мои блуждающие руки оказываются в районе ее копчика, я сосредоточил на этом фронте сразу обе, не давая ей передышки ни на мгновение. Хорошеньким женщинам вредно думать. От этого у них появляются морщинки и мешки под глазами.
