ожидало.
– Ириша?
Не дождавшись ответа, я щелкнул зажигалкой и держал ее в вытянутой руке, пока она не раскалилась. Да, это действительно была Ириша, но только наполовину. Вся нижняя часть ее тела, от ступней почти до груди, не могла принадлежать живому человеку. Это были просто обугленные останки в лохмотьях. Самое ужасное заключалось в том, что все находящееся выше сплошного ожога, до сих пор пыталось бороться за жизнь.
Скотч мне пришлось рвать зубами – и на Иришиных запястьях, и на ее лице. Я старался при этом не морщиться, но первое, что она спросила, когда получила возможность свободно дышать и говорить, прозвучало совершенно обескураживающе:
– Противно, да?
– Что ты, глупенькая! – поспешно сказал я, продолжая сидеть на коленях. – Ни о чем не беспокойся. Сейчас я отнесу тебя домой, и врачи быстро приведут тебя в порядок.
– Не трогай меня, Игорь… Даже не прикасайся… Никакие врачи мне уже не помогут. Оставь меня в покое…
– Что за ерунду ты говоришь! – фальшиво возмутился я, предприняв еще одну попытку завести руку под голову Ириши.
– Прекрати! – сердито крикнула она. – Мне не нужны никакие врачи! Я… я не собираюсь жить уродиной, неспособной иметь мужчин и рожать детей! Там… – она указала подбородком на свою нижнюю половину, – на мне живого места не осталось!
– Тебя вылечат. Обязательно!
Я машинально щелкнул зажигалкой, чтобы убедиться в правоте своих слов, но Ириша сердито потребовала:
– Немедленно потуши! И не смотри на меня! Не хочу, чтобы ты запомнил меня… такой! Я превратилась в труп… просто никчемный обгорелый труп.
Так оно и было. Не знаю даже, что до сих пор поддерживало жизнь в этом обезображенном теле. Как оказалось – ненависть.
– Душман, – произнесла Ириша. – Это сделал он. Скажи моему отцу. Он эту сволочь из-под земли достанет!
– В этом нет никакой необходимости, – негромко сказал я. – В данном случае эксгумация трупа не потребуется.
– Значит, ты его?..
Я кивнул и, увидев слабую улыбку, которая смотрелась диковато на искаженном страданием лице, спросил:
– Душман тебя пытал?
– Умнее вопроса ты не мог придумать? – Ириша хотела усмехнуться, но вместо этого закашлялась, и глаза ее при этом смотрели на меня осуждающе. – Еще как пытал! А перед этим вколол мне лошадиную дозу метедрина, ну, стимулятор такой сильнодействующий… Видишь, я до сих пор не могу потерять сознание. И умереть никак не могу. Обидно…
Жизнь действительно давалась Ирише с таким трудом, что на нее даже смотреть было больно, но я не мог не задать главного вопроса, ради которого явился сюда:
– Все дело в кассете?
– Да. – Она отвела взгляд. В ее мокрых глазах, обращенных к небу, отразились две крошечные звездочки.
– И где она теперь?
– Тебя, как и Душмана, тоже интересует только эта проклятая кассета, да, Игорь?
– Где она? – упрямо повторил я, хотя для этого мне пришлось с усилием проглотить ком, вставший поперек горла.
– А ты пойди загляни в духовку на кухне, может, что-то и наковыряешь… на память о своих приключениях.
– Черт!
Дождавшись моего негодующего восклицания, Ириша издала еле слышный смешок:
– Что, разочарован? А ты у меня лучше про файл спроси, сразу полегчает. – Она плотно сомкнула веки, как будто больше не желала меня видеть.
– Файл? – Мой вопрос ненадолго завис в ночном воздухе, а потом Иришины веки утвердительно дрогнули.
– Да, Игорь, файл. Я перекачала видеозапись в компьютер. Вынесла файл на свой адрес в Интернете. Он сейчас подвешен на стопоре, в режиме ожидания. Если в определенный срок режим не будет подтвержден, эта бомба взорвется в Интернете на весь мир… Бух! – Тихий шепот, которым это было произнесено, заставил меня вздрогнуть. Ириша поморщилась, а может быть, улыбнулась, когда добавила: – Самое смешное, что эта взрывная информация заложена в ноутбук, который отец повсюду таскает с собой. Он даже и знать не будет, что за сюрприз таится в его компьютере.
– Тех людей, которые погибли на Пушкинской, ожидал сюрприз пострашнее, – мрачно напомнил я.
– В том-то и дело… Знаешь, Игорь, я вдруг поняла, что невозможно жить с этим как ни в чем не бывало. Если по моей вине произойдет еще один взрыв, то… В общем, будет ужасно больно, все время больно – никакой метедрин не поможет… Я пыталась сначала поговорить с отцом, убедить его отказаться от задуманного, но разве его переделаешь?
– Думаю, нет, – невесело подтвердил я.
– Ты думаешь, а я точно знаю. Не бывает хищников-вегетарианцев… И задраны к небу семь волчьих морд, а в небе столько же лун… – Можно было заподозрить, что у накачанной наркотиком Ириши начинается бред, но, немного помолчав, она прозаически продолжила, не открывая глаз: – Двенадцатого сентября с отцом будет покончено. Подло я с ним обошлась, да?
– Почему именно двенадцатого сентября? – спросил я.
– Потому что десятого ты встречаешься со своей семьей, Игорь. – Ириша облизала пересохшие губы. – Я хотела дать вам время скрыться.
– Спасибо тебе, конечно, за заботу, – сказал я глухо, – но Душман явился за кассетой ко мне. Это ты его надоумила?
– Я, – просто призналась Ириша. – И про то, где искать твою жену и дочь, я ему тоже сказала. Я предала тебя, Игорь… Но мне было страшно… А потом больно, так больно, что… – Мучительно застонав, она попросила: – Убей меня. Как убил Марка. – Не знаю, что сделал тебе он, а я свою смерть заслужила…
– Ты думаешь, что Марка убил я? – Мне пришлось сдержаться, чтобы не выкрикнуть это во весь голос.
– Той ночью я притворилась спящей. – Ириша открыла глаза и посмотрела на меня. – Я видела, как ты ушел, как вернулся и снова лег рядом. Утром Марка нашли мертвым.
– Его убил Душман! – Я чуть не встряхнул ее за плечи, чтобы быть хорошо услышанным и правильно понятым.
– Да? – слабо улыбнулась Ириша. – Знаешь, мне даже легче стало.
– Не понимаю! – Я помотал головой.
– Чего ты не понимаешь?
– Зачем ты выгораживала меня, если считала меня убийцей твоего брата?
– А мне было все равно… Почти все равно, – поправилась Ириша, опять устремив глаза к небу. – Я ведь сгорала от любви к тебе, Игорь… И вот… сгорела дотла… – Мне показалось, что она вот-вот расплачется, но девушка, которой так долго удавалось преодолевать боль и смерть, справилась также и с просящимися наружу слезами. – Извини, – попросила она, прикрыв глаза ресницами. – Надо было позволить тебе уйти еще тогда, во время грозы… помнишь? А я не сумела… Не сумела тебя отпустить, и все тут… Как глупо…
Потом она еще что-то добавила, но настолько тихо, что мне пришлось поднести ухо к ее губам.
– Что ты сказала? Повтори.
– Убей меня. Так, чтобы я ничего не почувствовала. Я знаю, ты умеешь. Я… мне не хочется жить…
