примеру, ласково потрепать ее по волосам, она могла бы остаться заикой на всю жизнь.
Мое участие в работе заключалось в том, что, присев на корточки за согнутой спиной мужчины, я делал вид, что держу его под прицелом. Мое присутствие нервировало беднягу. Он едва не покалечил пальцы своим домкратом, постоянно терял гайки и ронял ключ. Его никогда не взяли бы механиком на гонки «Формула-1», где замена колеса производится ровно одну секунду. Ему потребовалось времени ровно в девятьсот раз больше.
Когда, наконец, трясущиеся руки установили на место колпак, я сел на водительское сиденье и предложил мужчине выталкивать свою колымагу из кювета. Ему пришлось подключить свою юную спутницу, и с ее помощью все четыре шины «жигуленка» благополучно выехали на асфальт.
– Как насчет Москвы, не передумал? – озабоченно спросил я у мужчины, прежде чем пожаловаться на автомат, который держал в руках: – Пуль на него не напасешься. Всего пара десятков в магазине осталось. Как думаете, до Москвы хватит?
– В смысле? – Он уронил очки и поймал их у самой земли.
– Ну, всякие там гаишные посты, у которых вам может захотеться поплакаться ментам в бронежилетки. – Я задумчиво вертел автомат в руках. – В принципе, если стрелять одиночными…
– Не надо одиночными, – быстро сказала девушка. – Очередями тоже не надо. Мы с Николаем все понимаем. Отвезем вас, куда надо. Все будет тип-топ.
– Ладно, уговорили, – вздохнул я. – Рискну прокатиться с вами, хотя, честно говоря, особого доверия вы у меня не вызываете. Сяду сзади и буду держать вас под прицелом. Возражения есть? – Окинув взглядом будущих попутчиков, которые пытались перещеголять друг друга в проявлении неудовольствия на лицах, я бодро заключил: – Возражений нет. Девушка, будьте добры, поищите в багажнике бутылку с водой и слейте Николаю на руки. Не то он перепачкается так, что его впору будет в рекламе стирального порошка снимать. Знаете, все эти неопрятные типы, вечно обляпанные кетчупом с ног головы…
– Я не ем кетчуп! – сварливо заявил Николай, которому сравнение не понравилось. – У меня язва.
– Не будете мыть руки, так еще холеру прихватите вдобавок, – сурово заметил я и решительно скомандовал девушке: – Сливайте!
Полюбовавшись относительно чистыми руками Николая, я удовлетворенно хмыкнул и кивнул:
– Порядок. Теперь можете раздеваться.
– Я так и знала! – сердито сказала девушка. – С этого надо было и начинать!
Ее голос звучал несколько приглушенно, потому что она говорила сквозь ткань сарафана, который намеревалась стянуть через голову. Я поспешил уточнить:
– Раздевается только Николай. Вы, девушка, садитесь вперед и не оборачивайтесь.
Она попыталась испепелить меня взглядом, а когда ничего из этой затеи не вышло, забралась в «Жигули» и хлопнула дверцей с такой силой, что машина вздрогнула, как после прямого попадания бронебойного снаряда.
Снимая брюки и рубаху, мужчина выглядел самым понурым на свете стриптизером. Нерешительно потеребив резинку трусов, он спросил дрогнувшим голосом:
– Их… тоже?..
Наверняка он принимал меня за беглого зэка с извращенными в неволе вкусами. Дело в том, что я тоже разделся и теперь поощрительно улыбался ему издали. Моя улыбка не вызвала у Николая ни тени ответной. Только стремление выгородить подружку удерживало его от броска грудью на автомат. Такая самоотверженность вызывала невольное уважение.
– Трусы можно оставить, – сказал я. – Носки тоже. А вот туфли сбрасывай. Кажется, у нас с тобой одинаковый размер. Лови…
Я бросил ему свой порядком потасканный гардероб, и Николай успешно поймал один ботинок, ударившийся ему в живот. Через пару минут, обряженный в мои грязные джинсы и рваную футболку, он приобрел вид лихой и бесшабашный. Я даже подумал, что в таком облике он подходит своей юной подружке гораздо лучше.
Своим видом я тоже остался доволен. Слегка испачканные летние брюки, белая рубаха с коротким рукавом, легкие туфли с косо стоптанными каблуками. Я казался себе представительным, как загулявший провинциал, принарядившийся в секонд-хенде. Порывшись в карманах, я честно выложил все найденное там на багажник, в том числе и стопочку денег, которую накрыл пригоршней мелочи. Николай сгреб все это богатство, запихнул в джинсы и молча полез за руль. Я скромно примостился за его спиной.
Некоторое время мы петляли по каким-то проселкам, а когда выскочили на оживленную трассу, я высмотрел указатель въезда в городок, названный именем неизвестно какого именно Жуковского, и велел притормозить подле него, ненавязчиво напомнив Николаю, что второй запаски у него нет, а подруга жизни только одна, как и сама жизнь. Мои невольные попутчики деликатно глядели прямо перед собой, пока я ходил по малой нужде. На самом деле я решил припрятать автомат, который, как я подозревал, мог мне еще пригодиться. В столице такое счастье мне было ни к чему, но моим спутникам было вовсе необязательно знать о моих миролюбивых намерениях. Поэтому тон мой звучал сурово и непреклонно, когда, усевшись на свое место, я скомандовал:
– Вперед. Следующая остановка в Москве.
Москва началась с леса фабричных труб, бесконечных высоток, пустырей размером с футбольные поля и дорожных развязок, спроектированных каким-то любителем головоломок. Мало верилось, что где-то там, впереди, утро красит нежным цветом стены древнего Кремля, сияют золотые купола храма Христа Спасителя и гордо возвышается колокольня Ивана Великого. Из всех знаменитых достопримечательностей города я видел перед собой только далекую Останкинскую телебашню.
Радиостанция «На семи холмах» баловала нас то сводкой погоды, то нынешним валютным курсом, то свежим хитом. Наслушавшись бойких девочек, поющих группами и поодиночке, я решил, что в одной области эмансипация победила окончательно и бесповоротно: это отечественная попса. Те ее представители, которые еще пели мужскими голосами, явно комплексовали по этому поводу: они или закатывали вокальные истерики, или гундосили от избытка слез и соплей.
Чем ближе мы приближались к центру, тем больше ощущалась атмосфера ярмарки жизни, будоражащая и утомляющая одновременно. Поток машин становился все гуще, подхваченная им белая «семерка» неслась вперед, как бумажный кораблик. Люди на тротуарах подразделялись на уверенно спешащих москвичей и затравленных гостей столицы. Поистине Москва стала городом контрастов в большей мере, чем какой-либо другой. Здесь все строилось на противоречиях: сочетание величественного достоинства и мелочной суеты, простора и тесноты, праздничной мишуры и переполненных мусорных баков.
У одного из таких мы и остановились.
– Приехали, – угрюмо доложил водитель Николай, и даже прическа его напряглась до кончика последнего волоска в ожидании новых неприятностей.
Окинув взглядом неприглядный двор, я усомнился:
– Что-то не очень похоже на Арбат. Вы ничего не напутали?
Вмешалась девушка:
– Пройдете через ту арку и попадете на свой Арбат. Там только вас с автоматом не хватало!
Я засмеялся, показал ей пустые руки и, заметив взгляды, которыми обменялись спутники, поспешил выбраться из машины. Так переглядываются люди, которые хотят кого-нибудь немедленно удушить.
– Зачем такая конспирация, Николай? – осведомился я, прежде чем удалиться. – Неужели нельзя было высадить меня прямо в центре цивилизации?
– Бензин на нуле, – процедил он с такой гримасой, словно сам бак и опустошил. – Где я теперь заправляться стану?
– На въезде в Москву была очень даже симпатичная бензоколонка, – сообщил я с умным видом. – Туда езды каких-нибудь полчаса.
– Спасибо за совет, – злобно оскалился Николай. Наверное, его подмывало вцепиться зубами в мое горло.
– И вам спасибо за компанию. Пока. С нетерпением буду ждать новой встречи! – Сделав попутчикам ручкой, я зашагал в направлении указанной арки. Таких пришлось миновать не одну, а несколько, и, когда я, нанюхавшись застоялой мочи и насмотревшись на обшарпанные стены, очутился наконец на Арбате, у меня
