религиоза. Далее его смешивают с пшеничной мукой и подвергают брожению. Готовый напиток подносится богам три раза в день и испивается брахманами, что является, бесспорно, самым священным и знаменательным приношением древности. Боги, которые незримо присутствовали при изготовлении напитка, жадно выпивают его и приходят в радостное, возбужденное состояние. Сома очищает и животворит, дарует бессмертие и здоровье, он открывает небеса'.
- Весьма конкретный рецепт, - сказал Березовский, возвращая книгу. Даже самому захотелось попробовать.
- Не советую. - Бободжанов положил монографию на край стола. - Ничего хорошего тут нет. Не знаю, что найдут в соме фармакологи, но, судя по описаниям Ригведы, она должна содержать вещества, близкие к ЛСД или мескалину.
- Не может быть! - удивился Березовский. - То есть, простите, Расул Бободжанович, - тотчас опомнился он. - Конечно, все так и есть, как вы говорите... Просто я никак не ожидал, что таинственное растение сома на поверку окажется всего галлюциногеном, вроде священных грибов ацтеков.
- Не хочу навязывать вам свое мнение. Попробуйте лучше сами составить себе представление о соме из высказываний героев Ригведы. Я попросил наших индологов подобрать соответствующие материалы... И вот какая вырисовывается картина. Все, кто хоть однажды испил сому, превозносят этот огненный животворный напиток, поднимающий дух и веселящий сердце. О чем это свидетельствует?
- Первоначальный алкогольный эффект?
- Допустим, - согласился Бободжанов. - Но пойдем дальше... Веды утверждают, что, кроме священнослужителей, сому дозволяли попробовать очень немногим... Как вы думаете, кому именно?
- Понятия не имею, Расул Бободжанович.
- И никогда не догадаетесь! Желавший причаститься к соме прежде всего должен был доказать, что у него в доме есть запас продовольствия на целых три года. - Академик выдержал красноречивую паузу. - О чем это говорит?
- Имущественный ценз... - нерешительно предположил Березовский.
- Чушь! - Бободжанов довольно потер руки. - Хотя это соображение и могло играть какую-то роль, но все равно чушь! Загвоздка, видимо, в том, что воздействие сомы на отдельно взятого человека было трудно предсказуемо и могло оказаться весьма продолжительным. Человек рисковал, по-видимому, многим. Он мог надолго потерять трудоспособность. Для того и требовался гарантированный запас пищи. Жрецы, таким образом, сводили до минимума отрицательные последствия питья сомы. Умереть с голоду человек не мог, а остальное уже воля богов или собственный страх и риск.
- Потрясающе! - восхитился Березовский. - Нет, Расул Бободжанович, это просто потрясающе!
- По-моему, самая простая логика... Кстати, какой из известных вам препаратов может вызвать столь продолжительное остаточное действие?
- ЛСД. Только ЛСД! Гофман, синтезировавший это вещество и попробовавший его на себе, пишет, что влияние ЛСД на организм может ощущаться в течение многих месяцев.
- Вот-вот. Теперь вы сами себе и ответили.
- Случайного совпадения быть не может?
- Если вы читали статью Гофмана, то должны знать и различные симптомы галлюциногенного опьянения. Верно?
- Совершенно верно, Расул Бободжанович. Я их помню.
- Тогда попытайтесь сравнить их с впечатлениями людей, испивших сому. Начнем с того, что все они в самых восторженных выражениях говорят о каком-то особом приливе жизненной энергии, о сверхчеловеческом ощущении всезнания и всемогущества. Но ощущение это обманчиво. На поверку оно оказывается бредом опоенного опасной отравой человека. В лучшем случае это просто опьянение. Как вам понравится следующий дифирамб? - Бободжанов вынул еще одну книгу, раскрыл на закладке и надел очки: - 'Вот думаю я про себя: пойду и корову куплю! И лошадь куплю! Уж не напился ли я сомы? Напиток, как буйный ветер, несет меня по воздуху! Он несет меня, как быстрые кони повозку! Сама собой пришла ко мне песня! Словно теленок к корове. И песню эту я ворочаю в сердце своем, как плотник, надевающий на телегу колеса. Все пять племен мне теперь нипочем! Половина меня больше обоих миров! Мое величие распространяется за пределы Земли и Неба! Хотите я понесу Землю? А то возьму и разобью ее вдребезги! Никакими словами не описать, как я велик...' Достаточно, полагаю. - Бободжанов положил книгу рядом с первой и снял очки. - Как будто бы хмельное бахвальство немудрящего крестьянина? Но как поразительно напоминает оно рассказ Гофмана о действии ЛСД!
- Почти дословно. - Березовский едва успевал записывать. - Но Гофман видел еще цветные звуки. Господи, как много нужно знать, чтобы понимать историю!
- Долгое время эту исполненную бахвальства песнь толковали в качестве откровения бога-воителя и громовержца Индры. Но сам строй ее, примитивный набор изобразительных средств и сравнений заставляет в том усомниться. Нет, не бог, усладивший себя сомой, вещает свои откровения, а именно простоватый деревенский житель. Недаром Берген приводит слова другого любителя священного зелья, который говорит: 'Мы напились сомы и стали бессмертны, мы вступили в мир света и познали богов. Что нам теперь злобное шипение врага? Мы никого не боимся'. Совершенно очевидно, что сказать так мог только смертный человек, а не бог. Тем более, что в других гимнах люди, пьющие сому и выливающие опивки в жертвенное пламя, откровенно завидуют богам, особенно тому же Индре, который поглощает чудесный напиток целыми бочками. И здесь мы подходим к самому интересному моменту. Возникает вопрос: зачем богам пить сому, когда у них есть амрита - истинное питье небожителей, дарующее мощь и бессмертие? В чем здесь дело? Без амриты боги не только утратили бы бессмертие и могущество, но и самое жизнь. Мир сделался бы необитаемым и холодным, бесплодным, как мертвый камень. Ведь амрита, питье бессмертия, есть не что иное, как дождь и роса, одним словом, Влага с большой буквы, влажное начало, насыщающее всю природу, питающее жизнь во всех ее проявлениях. Итак, зачем нужна сома, когда уже есть амрита?
- Но ведь амрита - стихия, отвлеченное понятие индуистской философии, тогда как сома - нечто реальное. Ее можно даже попробовать. Человек, вкусивший сомы, легче может вообразить себе, что чувствуют боги, пьющие амриту. Разве не так, Расул Бободжанович?
- Правильно. - Академик одобрительно поцокал языком. - Молодец, писатель! Жертвоприношение в честь сомы на земле символизирует животворное распространение небесного Сомы, иначе говоря - амриты. Шкура буйвола, на которую ставят каменный пресс, - это туча, чреватая дождем, сами камни громовые стрелы, или ваджры грозовика Индры, сито - небо, которое готово пролить на землю священный напиток, лелеющий жизнь. Таков потаенный смысл всего действа приготовления сомы. Это закон подобия, без которого нельзя понять образ мысли древнего человека.
- Сома выступает как земное подобие амриты!
- Вот-вот! Одно подменяет другое, как шкура - тучу, камень - молнию, а сосуд, в который собирают млечный сок, - поднебесный водоем Самудра. Подобный символизм нельзя упускать из виду, когда работаешь с древними текстами. Он позволяет понять целевую направленность самых, казалось бы, непостижимых и странных действий. В самом деле, возьмем, например, следующее заклинание: 'Пей бодрость в небесном Соме, о Индра! Пей ее в том же соме, который люди выжимают на земле!' Вам он понятен, надеюсь!
- Яснее ясного! Что внизу, то и вверху, как на земле, так и на небесах. Изумрудная скрижаль Гермеса Трисмегиста. Закон подобия.
- Тогда попробуем пойти дальше... Вам не надоело?
- Что вы, Расул Бободжанович! Я вам так благодарен! Вы тратите на меня столько драгоценного времени, и мне, право, неудобно... - Березовский смешался и замолчал.
- Ничего. - Бободжанов посмотрел на часы. - У нас еще есть минут восемнадцать, а потом, извините, ученый совет... Теперь, когда мы вооружены знанием закона подобия, тронемся дальше. Отождествление Сомы с водами и растениями позволяет уже иначе взглянуть на его родство с Агни, с чего, собственно, и началась наша беседа. Теперь мы можем прямо сказать, что Сома - тот же огонь, но только жидкий. В этом главное, священнейшее таинство брахманизма. Суть его в том, что огненное, или жизненное, начало проводится в сердцевину растений, в их семя, в человеческий организм, наконец, только посредством воды.
