- Но у меня же очень важное дело! - взмолился Лев Минеевич.
- У меня тоже. Я, дорогой вы мой человек, на работе. - Сжав зубы, Люсин мотал головой, как лошадь над торбой с овсом.
- Я понимаю! Я знаю, Владимир Константинович, что вы на государственной службе. Обеспокоить вас я решился только по причине большого человеческого горя. Помогите, Владимир Константинович! Пропал человек!
- Какой такой человек? - сразу насторожился Люсин и разжал зубы. Кто пропал?
- Так я же вам все объясняю! У Веры Фабиановны есть приятельница, дама сугубо неуравновешенная, склонная к экзальтации...
- Вы не гражданку ли Ковскую имеете в виду? - Люсин сразу вспомнил, что при первой же встрече Людмила Викторовна осведомила его о своем знакомстве с Чарской.
- Ее самоё, - подтвердил Лев Минеевич и с явным разочарованием спросил: - Значит, вы уже все знаете?
- Получается, что так, Лев Минеевич... Только знаю я далеко не все. Вера Фабиановна бывала у Аркадия Викторовича?
- Последнее время они были неразлучны... Не с профессором, конечно, а с ней, его сестрой.
- Ну, а с профессором-то она хоть была знакома?
- А как же! Верочка даже консультировалась с ним по оккультным вопросам... Кри-стал-ло-ман-ти-ки. - Лев Минеевич по слогам произнес, видимо, непривычное для него слово.
- Как-как? - не разобрал Люсин. - Кристаллографии? Вот уж не думал, что стару... - он поперхнулся, - что Вера Фабиановна разбирается в точных науках.
- Да. Она умеет гадать на кристалле, - с полной серьезностью подтвердил неискушенный Лев Минеевич. - У нее есть большой хрустальный шар из Франции. Только я не верю в эти фокусы, хотя должен признать...
Пока Лев Минеевич лепетал нечто маловразумительное по части волшебных свойств драгоценных камней, Люсин лихорадочно черкал свой набросок плана расследования.
'Вот она, сумасшедшинка! Яков почувствовал ее в белом снежке меркамина, в смрадном запахе трупного разложения. Но все завязалось значительно раньше, куда как раньше... Как только обмолвилась она в первую встречу про Чарскую, так словно ветер холодный прошел по ногам. Связь налицо, оказывается. На самом виду! У старухи древние ценности, редчайшие камни, а он в НИИСКе работает, опыты какие-то ставит... Как это сразу на ум не пришло, что камни, самоцветы разные, будь они прокляты, - это тоже кристаллы и прежде всего кристаллы! А за старухой ведь многие охотились... Видимо, и теперь ее сокровища кое-кому покоя не дают. Но он-то, он-то при чем здесь, Аркадий свет Викторович? Случайно у кого-то на дороге встал? Или, может, сам на что-то клюнул? Ведь неизвестно пока, что за человек, чем дышит и как живет! Ничего не известно. А может, не случайно Фома Андреевич насторожился? Он же директор, член-корреспондент, голова! Не мог он разве раскусить Аркадия Викторовича? Интуитивно понять, что он за птица. Но доказательства, чего-то реального нет, вот он и вынужден быть сдержанным. Люди-то разные бывают, чувствуют и мыслят по-разному. Все проверить, каждую версию отработать, ни единой ниточки не упустить. А старуха Чарская - это не нить! Стальной трос! Манильский канат! Словно кто-то кости бросает упорно из века в век. Ларец этот знаменитый, слуги его. Одних древние загадки гипнотизируют, других барыш влечет, и еще как влечет! Извечное проклятие рода людского! Нет ни одного знаменитого в истории камушка, который бы не был омыт человеческой кровью...'
А Лев Минеевич долдонил в трубку:
- Тогда я и говорю ей: напрасно вы, Верочка, полагаете, будто здесь не человеческого разумения ситуация сложилась. Милиция, говорю, и не такое распутывала. Я сам от товарища Люсина, от вас, значит, Владимир Константинович, слышал, что сатанинской светящейся краской в обыкновенном магазине из-под прилавка торговали и только своевременное вмешательство участкового инспектора смогло пресечь этот далеко зашедший бизнес.
- Вот именно, - с покорностью обреченного подтвердил Люсин. - Вы совершенно правы, Лев Минеевич.
Приглушенно загудел внутренний.
- Одну минуту! - сказал Люсин и прижал к другому уху зеленую трубку: - Люсин у аппарата.
- А она мне отвечает... - оживился Лев Минеевич.
- Приветствую вас, Люсин. Ашотов говорит, - отозвалась одновременно вторая трубка.
- Подождите, пожалуйста, Лев Минеевич, я говорю по другому телефону. - Люсин положил красную трубку на стол. - Рад вас слышать, Гурий. Что нового?
- Сперва вы скажите мне, что дала дактилоскопическая экспертиза?
- Ничего. Таких отпечатков в картотеке нет. Не знаю только, насколько это надежно. У нас было всего два пальца, причем один размытый...
- Жаль... Но насчет надежности вы зря сомневаетесь. Машина делает сравнение по одному отпечатку столь же уверенно, что и по полной карте.
- Я знаю, но, понимаете, абсолютной уверенности...
- Можете верить, Люсин. Да, очень досадно, что пациент на учете не состоит!
- Еще бы! А что у вас?
- В том-то и дело, что мы отобрали кандидатов! Четырех...
- Вот это здорово! По почерку?
- Угу. По нашему алгоритму. Я навел справки; все четверо наши клиенты. Двое - в длительном отдыхе, потому вне игры. Я так надеялся, что пальчик не подведет и вы мне сами назовете одного из оставшейся пары.
- Весьма сожалею.
- Своим известием, Люсин, вы мне испортили триумф. Имейте в виду.
- Что делать, Гурий! Может, на всякий случай еще раз проверим их отпечатки?
- Эх вы, Фома неверующий! Машина не ошибается...
- И все-таки...
- Валяйте, только имейте в виду, что шансы у вас нулевые.
- Согласен... А вашу великолепную четверку вы мне все же отдайте.
- Пару.
- Тех, что отдыхают, тоже... Всякое, знаете ли, бывает...
- И тут не доверяете? Ну титан!
- На всякий случай, Гурий, на всякий случай.
- Не будет у вас никакого случая. Ваш гастролер - пятый. Так и знайте.
- На девяносто девять процентов.
- Такова ваша степень доверия?
- Нет, в ваши ЭВМ я верю на все сто. Просто я не знаю, кто именно оставил пальцы. Любитель 'Беломора' или тот страшный субъект, который, имея в кармане 'Пэл-Мэл', хватается за чужой 'Дымок'.
- Это уже ваша кухня.
- Совершенно справедливо.
- Тогда до скорого.
- Очень вам благодарен, Гурген. За мной обед в 'Арарате'.
- В 'Арарате' угощать буду я, вы же подыщите что-нибудь другое.
- Постараюсь обдумать ваше предложение... Не возражаете, если я заскочу к вам минут через пять - десять?
- Приходите. Жду.
- Лев Минеевич! - Люсин схватил красную трубку. - Очень прошу вас, позвоните мне завтра. Мы обо всем с вами договоримся...
Вновь загудел внутренний.
- Извините меня, Лев Минеевич, улетаю! - Не дожидаясь ответа, он утопил рычажок. - Люсин слушает, - сказал он, сняв зеленую трубку.
- Ты что это на телефонах повис? - проворчал Крелин. - Глеб не мог до тебя дозвониться. Все занято.
