председателя общества защиты диких животных в клетку с голодными волками, и он запоет совсем другие песни. Точно такая метаморфоза грозит любому гуманисту, оказавшемуся нос к носу с террористом.
Так что пусть говорят, коли языки хорошо подвешены. Бондарь предпочитал действовать, и в настоящий момент его занимало «что» и «как», а не «отчего» и «почему». Он выяснил, что похищенный компьютер снабжен радиомаяком, который при включении в сеть посылает постоянный сигнал, засекаемый со спутника. Это означало, что в нужный момент местонахождение лагеря боевиков будет зафиксировано с точностью до пятидесяти метров. Бондарь узнал также, что искомый «Пентиум» имеет ряд характерных признаков: зигзагообразную царапину на правом боку корпуса и два сигаретных ожога на крышке. «А ведь компьютер принадлежит «сивому мерину», – сообразил он, ничем не выдавая своей догадливости. – Уж слишком точным росчерком изобразил генерал конфигурацию царапины. Вот тебе и дело государственной важности. Впрочем, плевать. Все эти тайны мадридского двора меня не касаются. Мне бы до Ворона и его своры добраться, да живым уйти, да деньги Лизе вручить. Не век же на довольствии жены числиться».
– Компьютер уничтожишь только в самом крайнем случае, – продолжал инструктаж Конягин. – При тяжелом ранении. Или попав в окружение. Но все же постарайся его забрать, капитан.
– Снаряжение? – коротко спросил Бондарь.
– Все, что необходимо, – питание, снаряжение, оружие – будет выдано на месте. Список составишь сам.
– Отход?
– Вызовешь «вертушку» по рации. Тебя подберут максимум через час.
– Мне понадобится интенсивная тренировка, – сказал Бондарь. – Стрельба и рукопашка. Пусть со мной ваши спецы по полной программе поработают.
– Заметано, – ухмыльнулся Конягин. – У разведчиков это называется «мордой по стиральной доске водить». Но в полную силу заняться тобой они не успеют, времени будет в обрез. Как только боевики включат компьютер, тебя доставят на место, а там, сам знаешь, уже не до тренировок.
– Я знаю. – Взгляд Бондаря был холоден. – Когда отправка на базу?
– Да хоть сейчас. – Конягин взялся за мобильник. – Распоряжусь приготовить самолет к вылету.
– Позже. Пришлете машину к одиннадцати.
– Она уже у подъезда. Собирай вещички, и поехали.
– Нет. – Бондарь распрямился перед успевшим подняться генералом. – Встретимся в одиннадцать.
– Так не пойдет, – запротестовал Конягин. – Получается, что я сам должен в машине торчать, вашего капитанского высокоблагородия дожидаючись?
– Решать вам. Я должен попрощаться с женой. По-человечески.
Прежде чем заговорить, Конягин был вынужден придержать пальцами трепещущее веко.
– Слушай, не выламывайся, капитан. Долгие проводы – лишние слезы. Укладывай бельишко, и в путь. Сухим и мокрым пайком я тебя обеспечу, будь спок.
Бондарь молчал и смотрел, смотрел и молчал. С таким же успехом можно было взывать к благоразумию восковой фигуры.
– Как знаешь, – раздраженно бросил Конягин, направившись к выходу из комнаты. – Жду внизу. Буду премного благодарен, если сумеешь освободиться раньше, капитан.
– Я выйду в двадцать три ноль-ноль, – произнес Бондарь голосом, начисто лишенным всяческих эмоций. – Если вас что-то не устраивает, найдите себе другого специалиста… по персональным компьютерам.
– Нашел бы, – проворчал Конягин, – да некогда.
Уже очутившись на лестничной площадке, он оглянулся на захлопнувшуюся за ним дверь и прошептал:
– Будь у меня хоть сто исполнителей, я бы теперь только тебя выбрал, капитан Бондарь… Бывший капитан Бондарь…
Порой у людей появляется такое чувство, будто они родились заново. Некоторые мужчины испытывают подобную эйфорию после хорошей баньки. Другие – на Новый год, когда шампанское еще только откупорено и в голове пузырятся всякие светлые мысли о том, что завтра же нужно бросить курить и начать новую, осознанную, правильную жизнь. Бондарь переживал подобные подъемы перед каждым опасным заданием. Сегодня он чувствовал себя воскресшим. Будто целую вечность провел в небытии и вдруг очнулся снова, готовый действовать, рисковать, побеждать… И проигрывать, если придется. Ставкой, как всегда, была собственная жизнь.
– Кто это был? – спросила Лиза, когда он возник на кухне.
– Так, один старый приятель. На охоту зовет. Очень кстати. – Бондарь потянулся. – Давно пора размяться.
– На охоту. Та-ак.
– А что, обычное дело. Я раньше часто ездил.
– Знаю. В Грузию, на Дальний Восток…
– Есть места получше, – прикинулся непонимающим Бондарь.
– Где именно? – приподняла бровь Лиза.
– Тут неподалеку.
– А точнее?
– Определимся на местности. – Бондарь подавил зевок. – Отправляемся в одиннадцать.
– Откуда?
– За мной заедут.
– Наглая ложь, – отчеканила Лиза, приблизившаяся к окну. – Никто за тобой не заедет. Твой старый приятель тебя внизу дожидается. Ему, наверное, припечатало поохотиться.
– Приспичило, – машинально поправил Бондарь. – А что здесь странного? В кои-то веки мужик на свободу вырвался. Радуется.
– Он не радуется, – возразила Лиза, – он злится.
– С чего ты взяла?
– Вижу. Он вышел из подъезда, забрался в машину и сидит там, как сыч.
– Плохо Москву знает, – соврал Бондарь, доставая из холодильника минералку. – Кроме того, у него денег при себе чересчур много, чтобы по ночной столице гулять. У нас ведь не Вашингтон.
– Вот там, – продолжала Лиза, – может быть, и обитают доверчивые ослицы, которые позволяют морочить себе голову. Но я не из их породы. Я чувствую: затевается что-то опасное.
– Ну, определенный риск, конечно, есть, – согласился Бондарь, свинчивая крышку с бутылки. – Время такое. То гаишники остановят, то выбоины на дорогах, то встречные машины дальний свет врубят. – Он озабоченно нахмурился. – Глаз да глаз нужен.
– Не морочь мне голову, – тихо попросила Лиза. – Лучше просто откажись от поездки.
Бондарь, приложившийся к бутылке, едва не поперхнулся.
– Чего ради? Приятель не поймет, обидится. Кстати говоря, он мне большую сумму задолжал. Часть отдал. Деньги на столе в гостиной. – Бондарь подавил новый зевок. – Триста тысяч рубликов тебе на хозяйство, остальное мне на карманные расходы.
Лиза покачала головой:
– Тут что-то не так, я чувствую.
– У вас слишком богатое воображение, миссис Лиззи Браво, – произнес Бондарь на безупречном английском языке.
– У меня не воображение, а женская интуиция, – возразила Лиза по-русски.
– Еще хуже. Пялиться в темноту и причитать: «Ой, кажется, там что-то есть», – вот что такое хваленая женская интуиция.
– В темноте всегда что-то есть, только вы, мужчины, этого не замечаете. – Лиза помолчала немного, прислушиваясь к себе, и убежденно заявила:
– У меня душа не на месте, Женя.
– Никто не знает, где место для этой самой души. Зато желудок вот он, родимый. – Бондарь похлопал себя по плоскому животу и попытался сменить тему разговора: – А не попить ли нам чайку на прощание?