В третьей комнате я увидела отца. Вид у него был какой-то отрешенный.
— Талия, я так рад, что нашел тебя.
Поглядев на него, я в этом усомнилась. Похоже, отцу было не до меня.
— У меня ужасные новости, — продолжал отец. — Бал придется отменить.
— Но почему?
Я спросила просто так. Ясно почему. Наверное, госпожа Брук уже донесла отцу про мою встречу с веретеном, и он решил меня наказать. Я приготовилась всхлипнуть и зареветь. Если надо, я могу реветь долго.
Но ответ отца был еще более неожиданным.
— Дитя мое, кажется, у нас нет гостей.
— Нет гостей? Куда они подевались?
— Вот это я и пытаюсь понять всеми силами своего разума. В девять утра дозорные заметили на горизонте первые корабли. К половине одиннадцатого они почти достигли гавани. А потом корабли просто исчезли.
— Исчезли? — повторила я, чтобы выиграть время на обдумывание.
Отец мрачно кивнул.
— Боюсь, дочь моя, против нашего королевства что-то затевается. Быть может, мы накануне войны. Или хуже того: мы стали жертвами черной магии. Колдовства, насланного на нас ведьмой Мальволией.
Мальволия! Я вдруг поняла, что же случилось с кораблями. Они не повернули назад и не были заколдованы. Они плыли к нашему берегу, намереваясь войти в гавань. Но потом гавань исчезла. Королевство исчезло из виду, как и предсказывала Флавия. С кораблей не видели ничего — только пустынный берег и громадные деревья. Не знаю, о чем подумали капитаны кораблей. Наверное, решили, что сбились с курса. Теперь это не важно. Все именитые гости, и среди них — принц, который мог бы стать моим мужем, давно превратились в прах. А я — трехсотшестнадцатилетняя принцесса, которой уже не на что надеяться.
Мне понадобится вся дипломатия, чтобы объяснить это отцу.
— Дорогая Талия, прости меня.
Он еще извиняется передо мной! А может, сделать вид, что мне ничего не известно? Будто я не знаю, куда подевались корабли и чем вызваны многочисленные перемены, произошедшие в королевстве? А насчет перемен я не сомневалась.
Но тут я вспомнила странное одеяние Джека, коробочку с цветными огоньками, вынутую им из кармана, слова Трэвиса о каких-то автобусах. За триста лет нашего сна мир сильно изменился. Едва отец заметит перемены, он сразу все поймет. А если не заметит, госпожа Брук ему распишет. Правда, тогда и ей достанется за то, что ослушалась приказа и отпустила меня одну.
Я осторожно дотронулась до отцовского плеча.
— Отец, — самым ласковым голосом произнесла я.
— Да, моя принцесса.
— Я думаю... — С этими словами я нежно взяла отца за руку и повела к стулу. — Я думаю, тебе лучше сесть.
Он послушно сел, а я начала рассказывать ему о том, как все случилось. К чему оттягивать? Уж лучше сказать сразу.
— Я дотронулась до веретена... Что было дальше — не помню. А потом меня разбудил простолюдин по имени Джек, — завершила я свой рассказ.
Отец замер.
— Отец! Ты... ты меня слышишь?
— Так ты говоришь — дотронулась до веретена? Ты взяла в руки веретено?
— Я не виновата.
— Ты не виновата? Да только ты одна и виновата!
Отец сейчас был воплощением Божьего гнева.
— Неужели мы тебя ничему не научили? Мы с детства твердили тебе про веретёна. Предупреждали тебя. «Веретено» было первым произнесенным тобой словом. Оно же было твоим последним словом, которое ты слышала перед сном. Тебе нужно было усвоить всего один урок: никогда, ни при каких обстоятельствах не дотрагиваться до веретена. И ты его с треском провалила. Ты посмела пропустить его мимо ушей!
— Я же сказала, что прошу прощения за случившееся.
— А что нам от этого? Разве ты не понимаешь? Вся наша жизнь разрушена!
— Разрушена?
Отец любит преувеличивать.
— Есть некоторые неудобства, но...
— Про какие неудобства ты болтаешь, Талия? Ты до сих пор ничего не поняла?
Неужели ты настолько глупа?
Я чувствовала, что вот-вот разревусь по-настоящему. Отец еще никогда не говорил со мной в такой манере.
— Отец, прошу тебя, не кричи. Твой голос слышен по всему замку.
— Мне сейчас не до приличий! Если все мы действительно проспали триста лет, — это конец! Мы разрушены, разорены, уничтожены! Ты, я, все королевство целиком. У нас больше нет королевства. Нет торговли. Нет союзников, чтобы защитить нас от врагов. Попомни мои слова: вскоре последнему крестьянину станет ясно, что моя дочь — наиглупейшая девчонка на всем белом свете.
— Но... но...
Мне уже было не сдержать слез. Взглянув на отца, я ужаснулась: он тоже едва крепился. Мой отец, король, самый могущественный человек во всей Эфразии был готов расплакаться! И все по моей вине!
— Отец, послушай. Это была ошибка.
— Нет, Талия. Это следствие того, что ты думала только о себе. А теперь мы расплачиваемся за твое себялюбие. Уж лучше бы сбежала из замка... даже с каким-нибудь парнем. Это было бы меньшим злом. Пострадали бы мы с матерью. А так пострадали все подданные нашего королевства, и это непростительно.
Отцовские слова вонзались в меня, как кинжалы. Похоже, он легче пережил бы мою смерть, чем эту дурацкую историю с веретеном.
— Отец, я действительно очень, очень виновата. Но что теперь делать?
Он глядел в пол.
— Думаю, Талия, тебе лучше всего пойти в свои покои.
Да. Уйти к себе и сидеть там, не высовывая носа. Наверное, отец задумал посадить меня под замок. У меня не было сил возражать. Я послушно направилась к двери, но тут вспомнила нечто важное, о чем должна сказать отцу. Конечно, лучше бы сейчас об этом не говорить. Но если отец и так меня возненавидел, мне нечего терять. Я разрушила королевство. Одним упавшим кирпичом больше.
— Отец...
— Ну что тебе еще?
— Я о том парне, разбудившем меня... Я пригласила его остаться в замке и поужинать с нами.
— Поужинать? — удивился отец.
— Да. Мне показалось, что нужно его отблагодарить.
Отец попытался расправить плечи, но не смог. Он вздохнул и тихо сказал:
— Да. Наверное, ты права.
Потом он встал и молча вышел. Я выждала еще некоторое время и тоже покинула комнату.
Я побрела к себе. Проходя мимо комнат для гостей, я вдруг услышала:
— Талия! Ваше высочество! Можно тебя на минутку?
