Острые ощущения на этом не закончились. Выйдя к колодцу и стоя на тропе, по которой уехали оружные и конные мужики, он обнаружил, что избы отсюда не видать вовсе, будто и нет её. А там, где она должна быть, видна только непролазная чаща, из которой голос Высоцкого доносится… да, любой бы на месте мужиков перекрестился. Вот только, похоже, не христиане они — у того, кто хватался за шнурок на шее, вместо креста было нечто, подозрительно похожее на молот Тора. Олег его хорошо разглядел — с этой стороны от забора до дома было максимум метров пять. Викинги, значит. И вроде как настоящие, не ролевики — было в них этакое ощущение долго находящихся в дороге людей: мятая нестираная одежда, немытые волосы и оружие… С виду — побывавшее во многих переделках почище потешных боёв.
Со стороны тропинки послышались шаги. На всякий случай отступив назад во двор, Олег с облегчением увидел выходящего из-за поворота Никиту.
— Что, гости побывали? — ухмыльнулся тот, ковыряя покрытую следами копыт землю носком кроссовки. — Жди ещё, раз с утра началось. Тропа открывается примерно раз в месяц, но на весь день.
— А ну рассказывай, — не выдержал Олег. — Всё, что знаешь, рассказывай — про дом, день, тропу… И вообще — что это за люди были?
— Ну что тут скажешь… Дорога здесь проходила. И до сих пор ещё иногда проходит. Из варяг в греки. Слыхал? Вот варяги тут до сих пор и шастают. Васька, что дом тебе продал, жить на этом месте боится: как-то сдуру не ушёл с тропы, когда лошадей услыхал, так варяги забрали его с собой. Как раба. Еле убежал через месяц, спёр у них лошадь. Твой-то коник от той лошади, не спутаешь — лет пять назад Васька уж почти собрался вернуться, каждый день на этой телеге барахло потихоньку перевозил, а потом вдруг запил. И уехал обратно. Я девять классов тогда как раз закончил, делать было нечего — ну и полез как-то сюда, там и увидел… ты в сарае ещё порядок не наводил, ничего такого не нашел?
— Нет, пока руки не доходили. Я вообще-то дом чиню. И ещё долго буду. Хотел вот кого из друзей в помощь вызвонить, так тут и мобила не работает. Тем более интернет. Так что, ты говоришь, есть в том сарае?
— А идём, покажу, — предложил Никита.
После долгих поисков в самом дальнем и тёмном углу, на стене, обнаружился здоровенный щит. Около метра в диаметре, обтянутый кожей, выкрашенной в красный цвет, и с характерными украшениями в виде спиралевидных линий из кованого железа. Олег вытащил находку во двор и восхищённо разглядывал, щупал и переворачивал.
— Ты смотри, и вправду были красные щиты, как в сагах! Так, погоди… я хоть и допускаю многие вещи, теоретически — но… что тут у вас не так? Дорога-то проходила по многим местам, городам и сёлам. Но вот такое — только здесь… почему?
— Я тоже думал, — признался Никита. — И у стариков спрашивал — они-то это всё тоже видели, только помалкивают, ничего менять не хотят. Вся штука в том, что у нас тут, в этом лесу, за тыщу лет не изменилось ровным счетом ничего. И если изменить хоть что-то, или, не дай бог, рассказать сдуру учёным или начальству — дорога исчезнет. А так-то в ней вреда нет — проходит себе и проходит, Васькины родители спокойно жили, их с дороги не видно. А если выйти к колодцу, когда все уедут, можно и чего поинтересней найти. — Никита что-то вытащил из-за ворота футболки — на шнурке висел золотой молоточек Тора. — Это они в уплату оставляют: думают, тут нечистая сила живёт… мы, то есть.
Лауталь. Розовый ключ
Насторожённо-радостный, я вошёл в класс. Первое сентября наступило как будто раньше времени, ещё бы немного каникул… Удар портфелем по спине прервал мои размышления. — Ну, что, Мыш? Опять все каникулы бабкиных коров пас? — сосед по парте Славка, непривычно загорелый, ехидно скалился.
— Да, знаешь, — начал было я, но тут грянул звонок, и одноклассники, роняя стулья и портфели, принялись рассаживаться по местам.
Первым уроком, как всегда, была литература, и банальная донельзя тема «Как я провел летние каникулы» заставляла одноклассников морщить лбы и покусывать колпачки ручек. Я потихоньку вытащил листок с загодя написанным сочинением и стал машинально переносить слова в новенькую, пахнущую типографской краской тетрадь.
«К бабушке в деревню я ехал на поезде…»
Я и в самом деле ехал на поезде — до областного центра, потом автобусом до небольшого районного городка, попутной машиной до леспромхоза, а там уже меня ждал дядя Савелий. Сидя на телеге, он переругивался с шофёром грузовика. Шофёр костерил леспромхозные дороги, а дядя Савелий упирал на неумение водителя объезжать пни. Видно было, что спорить им уже надоело. Завидев меня, дядя обошёл вокруг лошади, поправил шлею — так сказать, провёл «техосмотр». После чего вручил мне вожжи, а сам уселся на край телеги. Я закинул сумку в телегу, забрался сам, и мы тронулись.
Разговор по пути почти не вели, дядя Савелий лишь спросил одними губами: «Привёз?», а я в ответ кивнул в сторону сумки. Дядя прикрыл глаза и, кажется, задремал.
Спустя почти четыре часа тряской езды лес, перемежающийся старыми вырубками, постепенно превратился в ольховник, а затем невдалеке проглянула и деревенька. Я знал, что ольха выросла на месте некогда обрабатываемых полей, но деревню видел лишь такой, какой она предстала передо мной сейчас: восемь высоких домов, серых от времени, крытых тёсом, с маленькими оконцами, закрывающимися ставнями. Жилыми были только три дома: бабушки, дяди Савелия и «молодых» — Алёны и Павла.
Поначалу я не понял, что меня насторожило. Лошадь споткнулась, телегу повело в сторону. Я выровнял вожжи, а когда во второй раз глянул на деревню, обомлел: ставни в двух брошенных домах были открыты, а на крышах оленьими рогами ветвились антенны, торчала пара спутниковых «тарелок», переплетённые провода тянулись к окнам. Я растолкал Савелия и полушёпотом спросил:
— Нашли?..
— А?.. Нет. Это научная экспедиция, иностранцы. То ли НЛО ищут, то ли йети ловят. Переводчик у них из Москвы, шофёр леспромхозовский, а сами вроде англичане… или немцы, лешак их разберёт. Переводчик у Серафимы остановился, так что ты языком, того, не очень…
Я облегчённо перевёл дух. Савелий принял у меня вожжи, подвёз к дому бабушки Серафимы. Я подхватил сумку и ступил во двор.
«В доме у бабушки всегда пахнет травами…»
В бабушкином доме пахло валерьяной и самогоном. Значит, всё готово. Завтра или послезавтра в путь.
Бабушка встретила меня на пороге. Улыбающаяся, она выглядела очень молодо, не более чем сорокалетней. На самом деле она моя пра-пра-прабабушка.
Я протянул ей сумку. Бабушка нетерпеливо расстегнула молнию и заглянула внутрь. Запахло оружейной смазкой.
— Ну, слава Богу, завтра и пойдем. Шесть магазинов, должно хватить…
— У меня ещё россыпью, в карманах.
Мы торопливо упрятали патроны на полати и прошли в избу.
С продавленного дивана навстречу нам поднялся грузный взъерошенный мужчина.
— Познакомьтесь, Владимир, это мой внук, Михаил.
— Очень приятно, — пробасил тот, пожал мне руку и улёгся обратно на диван. Я глянул в угол комнаты. На старом бабушкином столе стоял компьютер, рядом с ним — переполненная пепельница и два пустых стакана.
Бабушка провела меня в летнюю избу.
— …Как приехал, на постой определился, так и квасят с их шофёром каждую ночь, а потом до обеда
