саду.«Одежда белая струиласьНа ней серебряной волной;Градская на главе корона,Сиял при персях пояс злат;Из черно-огненна виссона,Подобный радуге, нарядС плеча десного полосоюВисел на левую бедру…»На черном маленьком рояле нотыШопена, издание Германия.Твердит циническая баба: видит,спасётся горсть фанатиков любви,и кровь волной прольется по миру,все уничтожится греховное.Седая импотентка. Чуткость. Страх.Она могла быть человеком и в лесу,с осеннею булавкой – милая.Хохочет провал в быстрокрылое горло.И замок встает, опуская цепямидве тени с зубцами обрушенной башнина разные реки, на берег и площадьс часами. Там девочка-самка рыгает.Осеменяет человек свой череп.Гортань проколота огнем камина,дожди под табакеркой спрятались в червях,тела тянули из бутылок вина,сердца схватились ночью биться на руках.За скользким горизонтом солнце жило —в печи под пеплом – умно, завтра и вчера.Я подымал безжизненное тело,остались спать спина и голова- гора.Я подступил и умолял у неба:«Страдавшему от красоты, позволь забыть!О, милый!» – Я. И свечи отекли, и гребнирасчесывают нас, и птицы гнезда вьют.Сгорает череп от истомы рабства,в сосуд его гармония слилась,изнемогаю, лихорадит мозг.Лопатки дергаются, белы спины,и осень чавкает, хвоя висит, звенит,вода лесная в бочках круглых стынет,слоняются обьятия, оскал гремит.Спокойный хохот – холод сотворенья,две кожи скрылись в ночь – им песня удалась,любовник умирая, входит в звенья,зовет согреть. Хор слез летит, пронзая глаз.Нет чащи снов, тепло вина лоснится,потухших листьев каменный дрожит агат,румянца запах, мысленные птицыгрустят в руке, расписывающей сад-ад.Смешная рыба хрустнула в карнизах,прошлась хвостом, оставила клеймо в земле,глаз бычий вскрылся с кротким визгом —мы улеглись в лечебнице и молоке.Разъять любовь – как средство для наживы.Теряют сон еврейские бульварыв намякшем мае- обольстителе.Запомни, твой сын обернется, промолвит:«Ты – пыль! Мой великий отец и любовник!»Торчал тот крест под белой лентой плеч,рука прижала сердце к желтой кости.На белой груди отыщу белый крест,запомню блаженное пение,упал – на груди умирает отец,назад отступил, на губах тишина,прошлась по земле за ногою нога —поднялось над грязью знамение.Она – прекрасная, больная часто —кусочек рта, рука, одно лицо —над оживленной карлой веки спят.Напомнила змею с дождем и камни.Там впереди листья реки опали,прислонились к себе и печалились.Понятны шелестом плеча и танца — обреченная, оголеннаяпоцеловала, застонала, пала.Давала ночь себя, как шаль плечу,ресницы с сканью слез ронялись, плыли.Свечу зажечь и мудрая остынет.Не спят зобатые, смешные мыши —пищат их голоса. И бич заритасует брюхо женщины и дома.А в комнате осиновое теловстает с постели в крупных стеблях вен.Оно в окно уставило глаза,там капелька росы на пальцах сна.Наш честный раб свистит, слюнявится —в нем тварь живет малиновой души —и любит, любит, любит вас.Совет ему врача: «Протезы в воду».Диалог состоялся на природе,глаза блистали дикими белками.«О, женщина, я как увидел, сразу!Вы – счастье! Вас люблю! Безмолвен к вам! Ревную, не хочу вне ваших жить!»То существо – понравилось оно? Тем утром. Человек внутри под маскойподнялся со стула бледный и ветхий,умытый, как море, и липкий, как кровь.Глаза его круглы, злы уголками.Несет на палке баба красоту ручьяиз под коряги грузной и широкой.Кукует лес, коровница-звездагуляет над собой. Спит край пространствв земле под тонким ледяным чулком.Раба и бестолочь сидела задом,воняла потом и мочой вчера.Фиалка на портрете и лампадка,в петлице гиацинтовая трель.«Мой муж – от рака. Сын в Варшаве —могила номерная в сорок пятом.В последний, сорок третий, мальчик взят».Подрыгала крючком ноги и пала.Рассек пространство взгляд Тургенева.Висок упрятан тихими шелками — парит с слезами на колени девы.Две феи с полинялыми власамиприпали, согревая телом тело,влекомые к коням и библиям,прикрытые листком Монтеня, сдохли.Рабы сидели на диване ночью.«И целовались мы взасос,пока не свистнул паровоз». —Сказал, расширив губы, мертвый справа.В великом центре женское лицо,сомкнув скулатые ущелья, молвит:«Мне указали – вот ты. Я ждала.И челку, и рейтузы не носила».«А я кальсоны надевал и стану».И нос зажал от запаха в груди.Растоптанное «я» сжирает тело.«Я за тобой!» «Тебе нельзя, царица!»О, дайте, дайте зонт – ему в очках,он лысый, розовая баба рядом,глядят на самолет с балкона беды.По окнам, слева от вторых подъездовпо вечерам с нагнутой головой,коленями в глазах – беременный он —мальчишка немой вне левого глаза.«Носферату» – называют дитя.Я помню книги, красную тетрадь.1983,1984.Перевод«Конец облакам и мне…»Собрался я в полет кровавых крыльев,зашелестевших в огненный разгул из туч.Их гений бронзовый петух, а вот он луч,как радость истины нас гонит с пылью.Затем вас гонит крик воды под корни —и миг, подброшенный в крутящемся верху;глаза и возглас голубиной дворниза тенью твердою, их шаг – полет к греху.Подрагивает глаз в напевном хохотепод бровью гиблою, и бусы в дрожи,застывшие на шее, с шеей черепа.И ангел истины пьет ласку важно.Объятия вернуть и плакать неспеша,пронзает тонкое стекло ресница,падение от времени, несет душа —одна в кольце на птице и на птице.Да, перевод из игрока и солнца —«вот синее, вот бронзовые колпаки,их лапы хваткие…» Да, да! – толпы руки'.От мутных крыльев, красных, смятых – вой сна.1983.Третий солдатПройдя над горизонтом в чувственные грезыс измученной и черной розой на губах,мы вознесемся под беспечный гул морозаи, намертво уставшие с свинцом в глазах.Отколыхнулись на ветрах все створки бреда,идет к уставшей вечности сам-смерть петух,наперстников, соратников зовет победы.Ведет толпу к крестовым снам другой пастух.Вольем в глазницы чувственное масло – страх,вверху ни лиц, ни птиц, ни времени безумств,и насовсем последних, огненных в глазах —зовет к толпе в крестовый гроб сухой пастух.1983.* * *И ты, который умирал налево,и ты, который умирал направо,ведь вы, наверно, умирали вместе.Зачем же ты ушёл направо,зачем же ты пришёл налево? 1984.Война(поэма)«И прошуне забывать…»1.Деревья остолбенели,заплакали верхушки детям подобно,вихрь несёт кровавую карусель,ржут металлические, пустотелые кони.Я свалился в рвоте,меня отравили досужие вымыслы,я хочу жить свободно и гордо,мне затыкают глотку змеей победы,мне тычут в грудь коромыслом войны.Я хочу пчелой возиться на поле
