маленьком доме с гаражом в рабочем квартале еще больше ухудшают его настроение, он чувствует непреодолимое желание бороться. Если бы он только мог определить врага! То, что он продолжает жить в Ричмонде, бессмысленно. Ричмонд принадлежит прошлому. То, что он позволил Бентону выпроводить себя, тоже не имеет смысла. Он не должен был так просто оставлять Бентона.
— Вы знаете, что значит «из-за тумана»? — спрашивает Марино у молодой рыжеволосой девушки, которая сидит рядом с ним и делает маникюр.
Марино не выносит двух вещей: когда портят воздух в общественном месте и когда подпиливают ногти. Девушка продолжает энергично работать пилочкой.
— Это значит, что они еще туманно представляют, отправлять нас к чертям из Бостона или нет. Понятно?
Пассажиров не хватает, поэтому им невыгодно лететь. Они теряют деньги, вот теперь и ждут, якобы из-за тумана.
Девушка отрывает взгляд от ногтей и осматривает десятки свободных сидений вокруг нее.
— Можем сидеть тут всю ночь, — продолжает Марино, — а можем найти комнатку на двоих в мотеле.
Недоуменно посмотрев на Марино, девушка встает и уходит.
— Свинья, — оскорбленно произносит она.
Марино довольно улыбается, ненадолго развеяв свою скуку. Не собирается он ждать вылета, который, вполне возможно, вообще не состоится, его мысли снова возвращаются к Бентону. Внутри все сжимается от обиды, раздражения, чувство собственного бессилия окутывает его, словно облако, вдруг наваливается тяжелая, тупая усталость, словно не спал несколько дней. Марино не может этого выносить. И не будет. Жаль, нельзя связаться с Люси. Знать бы, где она сейчас. Люси просто сказала ему, что ей необходимо уехать по делам.
— По каким делам? — спросил Марино.
— Просто по делам.
— Иногда я задумываюсь, почему, черт возьми, я все еще работаю на тебя.
— Меня это совершенно не удивляет. Все очень просто, — Люси говорила по телефону из своего офиса в Манхэттене. — Ты меня обожаешь.
На улице Марино размахивает руками и, не обращая внимания на несчастных людей, стоящих в очереди на такси, останавливает машину.
— На набережную, — говорит он водителю, — это около концертного зала.
41
Скарпетта тоже понятия не имеет, где находится Люси. Племянница не отвечает ни на городской и мобильный телефоны, ни на электронные письма. Скарпетта не может дозвониться до Марино, а рассказывать Розе о письме ей не хочется. Ее секретарь и так слишком за нее переживает. Скарпетта сидит на кровати, пытаясь собраться с мыслями. Билли вытягивается на коврике, достаточно близко от нее, чтобы до него можно было дотянуться. Скарпетта протягивает руку.
— Почему ты всегда садишься так далеко? — наклонившись, она треплет Билли за ухо. — А, понимаю, я должна сама к тебе подойти, да?
Она пересаживается на пол:
— Ты очень упрямый пес, знаешь об этом?
Билли лижет ей руку.
— Я должна уехать на несколько дней, — сообщает Скарпетта, — но Роза будет хорошо о тебе заботиться. Может, ты поживешь у нее дома, и она возьмет тебя на пляж. Обещай, что не станешь скучать.
Билли никогда не скучает. Он выбегает за ней во двор, когда она уезжает, лишь потому, что хочет прокатиться на машине. Если бы ему предоставили такую возможность, он бы, наверное, целый день катался. Скарпетта во второй раз набирает номер офиса Люси. Несмотря на поздний час, в трубке раздается бодрый голос человека, в обязанности которого входит находиться в офисе двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Сегодня эта обязанность выпала на долю Зака Мэнхема.
— Зак, — сразу начинает Скарпетта, — только не говори, что не знаешь, где Люси...
— Не то чтобы я не хотел вам сказать...
— Я понимаю, — перебивает она. — Ты знаешь, но не можешь сказать.
— Клянусь, я не знаю, — отвечает Мэнхем. — Иначе обязательно позвонил бы ей на международный мобильник и передал, что вы ее ищете.
— Она взяла с собой международный мобильный? Ее нет в стране?
— Она всегда берет его с собой. Знаете, тот, которым можно фотографии делать, записывать на диктофон, в Интернет входить. У нее последняя модель, на нем даже можно готовить.
Скарпетту сейчас трудно развеселить.
— Я звонила ей на сотовый, — говорит Скарпетта. — В стране она или нет, телефон не отвечает. Как насчет Марино? Про него тебе тоже нельзя говорить?
— Я несколько дней ничего о нем не слышал, — отвечает Мэнхем. — Не знаю, где он. Тоже не отвечает ни по сотовому, ни на электронные письма?
— Да.
— Можете проверить меня на детекторе лжи, Док.
— Хотелось бы.
Мэнхем смеется.
— Ладно, я вешаю трубку. Слишком устала все это выяснять, — говорит Скарпетта, поглаживая Билли по животу. — Если кто-нибудь из них объявится, передай, чтобы связались со мной немедленно. Это срочно. Настолько срочно, что я вылетаю завтра в Нью-Йорк.
— Что? Вы в опасности? — тревожно спрашивает Мэнхем.
— Я не хочу обсуждать это с тобой, Зак. Не обижайся. Доброй ночи.
Поставив дом на сигнализацию, Скарпетта запирает дверь спальни и кладет пистолет на тумбочку возле кровати.
42
Марино не слишком нравится водитель такси, и он спрашивает, откуда тот родом.
— Кабул.
— Где конкретно? — спрашивает Марино. — То есть я, конечно, знаю, в какой стране (неправда), просто географически — это где?
— Кабул — столица Афганистана.
Марино пытается представить себе Афганистан. Все, что приходит на ум, это диктаторы, террористы и верблюды.
— И чем ты там занимаешься?
— Я ничем там не занимаюсь. Я живу здесь, — водитель смотрит на Марино в зеркало заднего вида. — Моя семья работала на лесном заводе, я приехал сюда восемь лет назад. Вы должны побывать в Кабуле. Там очень красиво. Меня зовут Бэбор. Если возникнут какие-нибудь вопросы или понадобится такси, звоните в мою компанию, спрашивайте меня, — он улыбается, его белые зубы блестят в темноте.
Марино чувствует, что водитель над ним издевается, но не может понять, в чем подвох. Он безуспешно пытается прочесть водительское удостоверение, прикрепленное к спинке пассажирского кресла, но зрение уже не то. Несмотря на все настояния Скарпетты, он отказывается носить очки и слышать не желает о лазерной хирургии, утверждая, что после этого окончательно ослепнет.
— Что-то я не узнаю дорогу, — замечает Марино своим обычным недовольным тоном, наблюдая за незнакомым пейзажем, пролетающим за окном.
— Мы сократили путь, проехав по пристани, скоро выедем на набережную. Красивые виды, не правда ли?
Марино подвигается вперед, пытаясь увернуться от пружины, которая выскочила из обивки сиденья и уколола его в ногу.
— Мы движемся на север, мусульманский засранец! Может, я и не из Бостона, но знаю, где находится набережная, а ты даже не по правой стороне реки едешь!
