он имел наглость восхвалять саму Ариэл и ее таланты.
Ложь, все ложь. Стараясь сохранять на лице вежливое выражение, Ариэл смотрела в тарелку и делала вид, что ничего не слышит. Однако терпение ее было на пределе, и она чувствовала, что, если он еще раз повторит «благодаря мисс Холлидей» или «как учила меня моя уважаемая учительница», она не выдержит и запустит в него бараньей ногой.
Сейдж высказал свое мнение на самые различные вещи: начиная от святынь Иерусалима и кончая влиянием итальянцев на искусство Тернера. Он даже осмелился прокомментировать, насколько разумно делать инвестиции в американские рынки сбыта. Тысячи ученых с мировым именем не смогли бы вложить все эти знания в его голову за коротких полтора месяца.
Но похоже, такая мысль не приходила в голову ни Каслтона, ни Пенроуза. Они жадно ловили каждое изреченное им слово. Они все принимали за чистую монету, так ошарашенные свершившимся чудом, что начисто лишились здравого смысла. Им было не до Ариэл, и они не замечали ее упорного молчания.
И это было ей на руку, так как все возрастающее чувство обиды внесло сумятицу в ее мысли. Если бы сейчас кто-либо из них попытался о чем-нибудь ее спросить, она не нашла бы слов.
Из всей путаницы в ее голове одна мысль промелькнула особенно ярко — сейчас, когда лорд-дикарь так чудесно натаскан, никто больше не нуждается в ее услугах. Теперь она свободна. Оскорблена, выпотрошена, унижена, но свободна.
Наконец с последним блюдом было покончено, стол очистили, скатерть заменили и принесли десерт. Перед каждым поставили высокие хрустальные вазочки со взбитыми сливками, а в центр стола — большую вазу с фруктами. Фрукты не могла испортить даже миссис Фаррел, поэтому Ариэл положила себе на тарелку несколько кусочков яблока, посыпанного корицей, смешанной с сахаром.
Сейдж, который в этот вечер чудесных превращений сидел напротив Ариэл, взялся за десертную ложку и посмотрел на нее с насмешливой улыбкой.
Ариэл молча ела яблоко. Он принялся за сливки.
Не позволяй ему провоцировать себя, приказала себе Ариэл, осталось потерпеть еще немного. Скоро все будет кончено, он уедет туда, где ему и должно быть, а ты поедешь домой и будешь жить, как и жила.
Вертя в руке ложечку, Ариэл посмотрела в сторону мистера Пенроуза, сидящего напротив Каслтона.
Возможно, подумала она, еще не все потеряно. Что, если мистер Пенроуз после сегодняшнего столь знаменательного в его жизни вечера обратит на нее свое благосклонное внимание? Возможно, все изменится к лучшему, и…
Какое-то предчувствие оборвало счастливый ход мыслей Ариэл, и она, повернувшись в сторону Сейджа, увидела его холодный, презрительный взгляд. Страх сковал ее сердце: по его взгляду она поняла, что он прочитал все ее мысли.
Не спуская с Ариэл глаз, он высоко поднял десертную ложечку и отпустил ее. Она с шумом ударилась о блюдце. Все вздрогнули и посмотрели в его сторону.
Сейдж, отлично понимая, что все смотрят на него, быстро развязал и снял с себя шейный платок, затем расстегнул верхние пуговицы рубашки, обнажив загорелую грудь.
— Мне жарко, — сказал он.
Под неотрывными взглядами сидящих за столом Сейдж зачерпнул полную ложку заварного крема и понес ее ко рту, но на полпути остановился. Затем, подняв ложку на уровень глаз, он внимательно оглядел содержимое. Все затаив дыхание следили, как он вынимает из крема длинный черный волос. Он продемонстрировал его присутствующим и бросил на пол.
— Похоже, это мой собственный, — сказал он. — Хотя какое это имеет значение, доедать этот крем я не буду.
— Конечно, — согласился Каслтон.
— Попросить принести вам новую порцию? — сквозь стиснутые зубы спросила Ариэл, стараясь казаться хорошей хозяйкой.
— Нет, спасибо. Я не съем больше ни ложки, — Сейдж помолчал, подбирая слова, — этого шедевра английского кулинарного искусства.
Все молчали, не зная, как реагировать на его слова. Сейдж нагнулся и стал шарить под столом.
— Пусть Принни доест за меня этот крем, — сказал он и с ловкостью фокусника, извлекающего различные предметы из шляпы, вытащил из-под стола кролика. Он посадил его на стол и ткнул мордочкой в вазочку с кремом.
Все продолжали молчать. Ариэл с расширенными от ужаса глазами ждала, что будет дальше. Должна же быть какая-то реакция на кролика, сидевшего на обеденном столе?
— Послушайте, — начал первым Пенроуз. — Мне показалось, что он назвал его по имени.
Не спуская с кролика глаз, граф кивнул.
— И кажется, это имя… Принни, — продолжал Пенроуз.
Каслтон снова кивнул:
— О Боже! Вам не кажется, что он назвал его в честь…
— Короля, — закончил за него Сейдж. — Абсолютно верно. Вы не улавливаете сходства?
Ариэл сочла за лучшее вмешаться в разговор:
— Лорд Сейдж, позвольте мне быть с вами откровенной…
— Позволить? — прервал ее Сейдж. — Мисс Холлидей, я просто требую, чтобы вы были откровенной. Ведь мы всегда были откровенны с вами.
— Конечно, — резко ответила Ариэл, стукнув кулаком по колену. — Я просто хотела сказать, что в нашей стране считается верхом неприличия сажать кролика на обеденный стол, пусть даже у него королевское имя.
— В самом деле? Как странно. В моей стране считается за большую честь обедать вместе с кроликом.
— Правда? — спросил потрясенный Каслтон.
Сейдж кивнул.
— Неужели? — сказала Ариэл. — Мне всегда казалось, что климат Сандвичевых островов не подходит для кроликов.
— Гавайев, — поправил ее Сейдж.
— Пусть так.
— Климат на Гавайях способствует всем видам жизни, чего не скажешь об этой стране.
— Если, конечно, вас не пугают жара и влажность, — добавила Ариэл.
— А вас? — спросил Сейдж.
— Что меня? — Ариэл нахмурилась.
— Вас пугают жара и влажность?
Взгляд его веселых глаз так и впился в нее, как будто они находились в комнате одни. Атмосфера становилась напряженной.
— Я не знаю, что ответить, — сказала со вздохом Ариэл. — Я никогда не путешествовала и не жила в таком климате.
— Жаль. Возможно, когда-нибудь я предоставлю вам такую возможность.
— Спасибо, не надо, — фыркнула Ариэл.
— Нет? Вам не хочется побывать на островах? — спросил он с невинным видом, который не оставлял ни малейшего сомнения в том, что все, что он говорит и делает, просто дурачество.
— Навряд ли из меня получится хорошая путешественница, — ответила Ариэл.
— Можно попробовать, — ответил Сейдж.
— Я вам очень признательна, милорд, но боюсь, впереди у вас столько обязанностей, что вам будет не до меня.
— Сомневаюсь. Я перед вами в долгу. В долгу перед всеми. — Сейдж оглядел присутствующих. — В большом долгу, — добавил он, — а долги надо платить, и я с удовольствием отплачу вам сполна. Вы должны быть уверены, что ничто не удержит меня от этого.
Явная насмешка, прозвучавшая в его словах, должно быть, ускользнула от внимания Каслтона и Пенроуза, но Ариэл уловила ее. Она не спускала глаз с Сейджа, когда граф предложил выпить за его будущее, что все они и сделали.
Ариэл заметила, что, несмотря на свое вызывающее поведение, Сейдж едва сдерживает в себе злость и негодование. Если это игра, то игра опасная.
— Ну а сейчас, Сейдж, — сказал Каслтон, — расскажите нам о вашем обычае с кроликами. Что все это значит?
— Традиция, — ответил Сейдж. — Почет, уважение.
— И все оттого, что едят с кроликом за одним столом? — недоверчиво спросил Пенроуз, с отвращением поведя носом в сторону кролика.
— Не только едят за одним столом, — разъяснил Сейдж, — но и спят, и молятся на него. Видите ли, кролика берут в дом, и он становится членом семьи. Его любят, о нем заботятся. Он становится олицетворением любви, преданности и могущества.
— Значит, это символ, — предположила Ариэл.
— Еще какой, — ответил Сейдж.
— Ну и что потом? — спросил Пенроуз с такой кислой физиономией, будто он проглотил лимон.
Сейдж медленно повернулся в его сторону и внимательно посмотрел в глаза.
— Потом его убивают, — ответил он. Каслтон судорожно сглотнул.
— Вы хотите сказать, что после того, как он стал любимым домашним животным, его уносят и убивают?
— Его никуда не уносят, — ответил Сейдж. — Его убивают прямо в доме, на столе. В этом-то и заключается вся суть.
— Почему? — спросила Ариэл, посмотрев на кролика, который, казалось, примерз к месту.
— Я же вам сказал: традиция, почет, уважение. Это делается накануне сражения. Воин выпивает его кровь, и это дает ему неуязвимость в бою.
Ариэл бросила на стол салфетку и встала.
— Это отвратительно, — сказала она. Пожав плечами, Сэйдж погладил кролика.
— Вы бы не говорили так, если бы были воином. Краешком глаза Ариэл заметила, как Каслтон и Пенроуз обменялись тревожными взглядами, и она решила прекратить этот разговор.
— С меня хватит разговоров о кроликах и сражениях, — сказала она. — Я покидаю вас, джентльмены, и надеюсь, что вы найдете более приятную тему для разговора.
Каслтон и Пенроуз выскочили из-за стола.
— Нет! — закричал граф с таким испугом, будто ему предложили остаться наедине с коброй. — Боюсь, что я должен вас покинуть. Меня ждут в клубе.
— И меня, — вмешался Пенроуз, — не в клубе, конечно, а на… собрании. В математическом обществе. Там сегодня лекция, которую я давно хотел послушать.
— Что вы говорите? — сказал Сейдж с неподдельным интересом. — Могу я поинтересоваться ее темой?
Пенроуз побледнел и стал переминаться с ноги на ногу.
