за рукоять цепа около кольца с цепью и, поджав ноги, повисает на ней. Оставшаяся на свежем воздухе часть штыка и рукоять слегка изгибаются вместе как одно целое. Поскучав некоторое время, парень встает на ноги, рывком освобождает штык, опять нажимает на загогулину под гардой. Едва слышный щелчок – и рукоять приобретает прежний вид.
Я задумчиво подошел к столбу и уставился на аккуратное треугольное отверстие.
– Много времени затратил? – спрашиваю малолетку.
– Так все равно делать было нечего. Никто ничего не брал и даже не приценивался. Новое ковать – смысла нет. Вот я и взялся за кистень, когда приметил, что ни у кого его нет. Хоть чем-то внимание привлечь, – откровенно признался пацан. – Я им на спор поленья раскалывал: если его правильно взять – он всегда тонкой гранью бьет.
Ясен пень, закон сопротивления воздуха никто не отменял.
– Сколько просишь? – спросил Дорн.
Парень замялся.
– Так сколько?
– Три золотых.
– Целых три зо… – осекся Дорн и посмотрел на племянника.
– И щит в придачу. У меня для кистеня есть – специально для него делал. Как первому покупателю, бесплатно.
– Берем, – сказал Дорн. – Беги за щитом, Керин.
Парень счастливо подпрыгнул в воздух и убежал.
– Совсем племяш отчаялся, – задумчиво произнес Дорн. – Эх, зря я слово ему дал.
– Ты о чем?
– Правила торга для оружейников я вчера тебе рассказывал, Влад.
– Было дело.
– Так вот, племяш мой Керин, несмотря на юный возраст, кузнец от Создателя. Ему еще опыта поднабраться – и лучше меня, наверное, будет: очень уж хорошо он металл чувствует. Чему другие годами учатся, Керин сразу схватывает. Одно плохо – фантазер великий, вечно что-то придумать норовит, да поперек старших лезет, вот с семьей и не в ладах. Не захотел в помощниках у деда своего в кузне до срока работать, как положено. Заявил: ничему меня там не научат, все знаю. Вот родня его и отправила из гор: мол, знаешь и умеешь – докажи, как только получишь временное разрешение Белгора или в гильдию кузнецов Рины войдешь, значит, действительно, нечему учить. Добьешься – значит, прав ты. Вот он сюда полгода назад и приехал. Сразу ко мне подошел, слово попросил дать, что не буду его работу расхваливать и покупателей к нему направлять. Он сам хочет имя себе сделать. Я-то, как в Срединных горах оказывался, всегда помогал ему – учил тому, что знаю. Вот и пришлось слово дать. Ни в чем я ему не помогал, а он и не говорил. А ведь одна работа пять золотых стоит, не говоря о материале.
– Гордый.
– Очень, совсем как я был в его возрасте, – вздохнул Дорн. – А в кузне у деда действительно ничему его уже не научат.
– Дорн, у меня сейчас с деньгами совсем плохо.
– А кто о деньгах говорит? – удивился Дорн. – За то удовольствие, что я получил вчера, видя кровь этих ублюдков, это я приплатить тебе обязан. Да и орден Знающих, скорее всего, тебе должен будет. Перед тем как в «Пьяного кабана» прийти за тобой, я отца Эстора видел, а он пустяками не занимается.
– А это здесь при чем?
– При том, очень уж нехорошо вчера поединок закончился.
– Дорн, ты не первый мне это говоришь – может, объяснишь? – спросил я.
– Долго объяснять, не забивай себе голову. У тебя сегодня дело поважнее есть: в погани выжить. Вот вернешься – и все узнаешь.
Да, все вчера что-то поняли, один я, дурак, ничего. Но Дорн прав.
– Вот, – прибежал Керин, – щит и сумка под кистень, я ее тоже придумал. Давай прилажу.
У парня глаза горят, суетится, прикладывает, подтягивает ремни. Я – его первый покупатель в Белгоре. Суровые здесь законы, если парнишка, отличный кузнец – а других сюда не пускают, – не смог ничего продать охотникам. Чуть ли не даром цеп отдал и щит в придачу.
Все ли еще доживают до потом. Наверняка часть мастеров, плюнув на все, больше сюда не приезжают.
Как бы меня, «Я», сегодня ночью не отобрали.
– Все готово, – сообщил Керин.
Посмотрим. На мне очутился широкий кожаный пояс с несколькими крупными металлическими кольцами по кругу. К двум из них на правом боку была пристегнута небольшая прямоугольная сумка с клапаном и торчащей из нее рукояткой кистеня, на левом боку висел мой нож. За спиной – небольшой овальный тарч[51], закрепленный на узком ремне, проходящем через грудь.
Надел перчатки и подошел к зеркалу. То, что я увидел, мне понравилось. Врут, что мужчины не любят покрасоваться перед зеркалом. Надень на любого такое – не оттащишь бульдозером.
Дамы, желаете увидеть в любимом настоящего мужчину – отведите его в магазин Дорн и К°. Если вы не смогли встретить его на выходе, претензии по внезапной пропаже не принимаются. Другое дело, что бутиков с ассортиментом лавки Дорна не найдешь, но это вопрос десятый.
– Вот я и полено приволок, – отвлек меня от самолюбования голос Керина.
Около меня появилось изделие лесоруба высотой сантиметров сорок и двадцать в диаметре. Вот неугомонный. Но не портить же мальцу радость!
– Как хоть этим пользоваться? Кулибин ты наш.
– А это кто?
– Был один вроде тебя, не отвлекайся.
– Пользоваться просто – сумку специально придумал для быстрого первого удара. А то пока из-за пояса достанешь, размахнешься… Вот и ходят с кистенем в руках, а это неудобно. Смотри, кладешь ладонь на рукоять, большим пальцем нажимаешь на клапан, дно откидывается, било и цепь освобождаются и падают, ты махнешь рукой – и все. Чувствуешь, рукоять овальная – это чтоб ты правильно держал и било всегда опускалось острой гранью, попробуй.
Так, полено передо мной, ладонь на рукояти, большой палец на клапане. Нажимаю – и било устремляется к земле, расправляется с тихим шорохом цепь. Одновременно отвожу руку назад, взмах, гулкий удар – и, подпрыгнув, полено раскалывается на две части. Великолепно!
– Собираешь тоже просто: закрываешь низ сумки – она сама защелкивается, открываешь сверху, на дно кладешь било, цепь сверху, а рукоять – вот сюда, – никак не мог успокоиться Керин.
– Спасибо, Керин, отличная вещь.
Керин смущается и краснеет.
– Это тебе спасибо: я теперь еще год здесь могу находиться.
– Думаю, ты будешь здесь гораздо дольше, – замечаю я заинтересованные взгляды посетителей лавки.
– Молодец, племяш, отличная работа, – замечает Дорн.
Керин краснеет еще больше.
– Пошли, Влад, пора. Доспеха не снимай: тебе к нему привыкнуть надо.
Глава 8
Ну, в путь!
– Ну, нашего брата прибыло, – встретил меня при входе в корчму громкий бас Трона, который Гром.
– А как же, – усмехнулся Матвей.
Корчма опять была забита народом, хотя, в отличие от вчерашнего вечера, охотники не присутствовали. Громкие подвыпившие голоса, споры, расписывание своих подвигов, порхающие разносчицы и шлепки по их
