Третий сон. Не погуляли
На даче. Собираемся – я, Ира и Л. – идти гулять. Мы с Ирой завозились, проволынили до пяти вечера. Уже темнеет. Дождь начал капать. Прогулка отменяется.
Обида.
Газета
Надо выпускать газету в деревне.
Такой вот заказ. Непонятно чей. То ли начальство велело, то ли кто-то денег дал. Длинный разговор о деревенской газете. Ладно, попробуем.
Едем в деревню. Темные избы. Люди идут по раскисшей глинистой дороге.
Вдруг начинается драка. Люди молча и сосредоточенно бьют друг друга кулаками. Расквашенные носы, ссаженные скулы. Всё, подрались. Сплевывают кровь, облизывают разбитые костяшки пальцев, молча идут дальше.
Зачем им газета?
Бывшая комната
Устраиваюсь спать в бывшей маминой комнате на Каретном. Эта комната бывшая моя, потом бывшая Ксюшина, а вот теперь, после маминой смерти, бывшая мамина.
Клетчатый плед. Комодик. Сиротство.
Завтрак
Веранда.
Яркое утреннее солнце.
Долгий завтрак на веранде с мамой.
Мне уже снился такой сон, как мы сидели и слушали неторопливые мамины рассказы, сплетни о писательских женах и вдовах.
Потом вдруг начинается скандал. Непонятно из-за чего. Звенит посуда. Падает чашка. Выливается чай. Все кричат друг на друга, вся семья.
Так громко и отчаянно орут, что я просыпаюсь.
Шкаф
Мы с Ирой встречаемся в кафе.
Я иду через задний двор, а она через улицу.
Из дверей кафе тащат какой-то шкаф, он мешает ей войти. И мне мешает выйти к ней. Я вижу ее, вытянув шею вбок. Машу ей рукой. Она замечает меня, тоже машет рукой. Но протиснуться не удается. Грузчики не торопятся.
Выставка
Вдоль тротуара – много прозрачных киосков разного размера, разной формы. Все цветное, все колышется.
Много людей напихано в эти киоски: сидят, ходят, что-то делают. Что они там делают, вообще – что это?
Это места, где я работал, жил, вообще был.
Школа, университет, академия, разные редакции, родительский дом, квартира Марины Т., и наша квартира с Л., и дача, и так далее.
Выставка про мою жизнь. Шумно, пестро и странно.
Подарок
Огромную, как рояль, деревянную коробку мне принесли. Это подарок. Открывают. Изнутри коробка выстлана бархатом. Там лежат топоры – разных размеров и предназначений. От громадного лесорубного до маленького кухонного с рубчатым обушком для отбивания мяса. Включая плотницкие, туристические, боевые и прочие.
И все они сделаны по моей руке. С углублениями для пальцев, для моих пальцев!
Новый год
Встречаю Новый год в какой-то странной полузнакомой компании, за городом, откуда невозможно выбраться.
Сначала говорят: «Ну еще посиди, еще!» А потом кто-то вдруг незаметно уходит, кто-то вдруг напивается и ложится спать, и это как раз тот человек, который обещал отвезти домой или хотя бы вывезти отсюда, добросить до города, до метро, до такси.
Этот напившийся и уснувший человек похож на моего американского знакомого Илью Левина. С бородой и оранжево-смуглым лицом, но сильно моложе. На все мои вопросы и тормошения он сквозь сон машет рукой в направлении окна.
В окне зимний рассвет, и стоит автобус, занесенный снегом. На нем написано «ЗИС» – очень старый автобус. И вся комната тоже старая. Платяной шкаф с косой дверцей – видно, петли расшатались, – с мутным зеркалом, вделанным в дверцу. Зеркало покрыто черными пупырышками изнутри. Остатки бедного пира на клеенке. Раскладушка, на которой спит Илья – вернее, человек, на него похожий. Кто-то еще спит на диване.
Непонятно, где я, как сюда попал и как отсюда выбираться.
Key Bridge
Мост через реку Потомак в Вашингтоне. Соединяет собственно Вашингтон, округ Колумбия, и город Арлингтон, штат Вирджиния. Точнее, современный район Рослин в Арлингтоне (стекло и сталь, высоченные дома) и самый старинный район Джорджтаун в Вашингтоне (двухэтажные домики, палисадники, черепица, каминные трубы).
Девяносто четвертый год.
Яркая желто-красная осень.
Осень в тех краях очень красивая.
Высота метров тридцать над рекой. Легкий ветер.
Ощущение полноты жизни. Мне почти сорок четыре.
Точка солцестояния, вершина, «акме» – но еще и плато. Сколько оно еще продлится? Как Ки-Бридж – полкилометра? Сколько это, если пересчитать на жизнь?
Мало, наверное.
Но все равно сейчас – сейчас во сне – очень хорошо, уверенно, весело.
А вот было ли такое чувство тогда, на мосту, не помню.
Борис Туманов
Коллега по старому «Новому времени» Борис Туманов прислал мне письмо, письменное подтверждение, что разрешает печатать его статьи в моем журнале.
Письмо написано наполовину на компьютере, наполовину от руки. Сложено в длинный фантик и засунуто в мой почтовый ящик.
Во сне слышу красивый баритон Бори Туманова.
Приснился Питер
Приснилось, что я в Питере и собрался ехать на метро – на станцию Киевская. Мои питерские друзья говорят, что мне нужна именно Киевская. Оказывается, в Питере тоже есть Киевский вокзал. По красной линии.
Схема метро в Петербурге теперь примерно такая: перекрещиваются три линии и еще полукольцевая, которая пересекает три линии на юге, а на севере завершается на обеих диагоналях. В общем, непросто. И очень много пересадочных станций. Одна из главных пересадок называется «Киевская».
Я спрашиваю:
– А где же Киевский вокзал?
– Да в самом центре! – отвечают мне.
Про войну
Фильм про войну, старый, черно-белый, жестокий, как «Проверки на дорогах», и энергичный, как «Пятеро с неба». Я участвую. Я бегу по мосту. Зима, ветер, обстрел, страшно.
«Я спал с Хохловой!»
Ужасно чешется живот.
И сваливается с неба целый ворох, целый обвал газет, листовок, каталожных карточек. На них портреты
