под рукой, — протянул Хиллиард.
— Но в штабах о нем ничего не известно, — запротестовал Армистон.
— Дорогой мальчик, — возразил Хиллиард, — штабным сейчас нельзя доверить сосчитать пальцы у них на ногах. Я бы не полагался на них при проведении серьезного расследования. А почему для вас так важно знать это?
— Но у него же семья. Она не может игнорировать его.
Грейс знала, что ей следует немедленно рассказать Оливии о том, что она услышала.
Она так быстро вскочила, что больную ногу пронзила боль. Сжав зубы, она ухватилась за скамью, а второй рукой взялась за колено из опасения, что оно подведет. Должно быть, она произвела шум, потому что услышала приближающиеся шаги.
— Ба, это же моя Боудикка, — сказал Диккан Хиллиард, неторопливо направляясь к ней.
Грейс вспыхнула от стыда. Так бывало всякий раз, когда он оказывался рядом. Она не могла вежливо уклониться от встречи. Нога отказалась ей служить. Следом за Хиллиардом шли Джервейс Армистон и напыщенный, вальяжный Торнтон.
Грейс не знала, кто ей более неприятен. Торнтон был большим паршивцем, да и Армистон тоже.
Но не было никакого сомнения, кто страшил ее больше других. Одного взгляда на Диккана Хиллиарда было достаточно, чтобы ее сердце начинало биться с перебоями. Она была уверена, что уже покраснела, как ребенок, пойманный на проступке.
И не потому, что она находила его красивым. Большинство офицеров из окружения ее отца были красивыми. И ей совсем не было нужно, чтобы он смотрел на нее одобрительно. Грейс никогда не ждала этого от мужчин.
Однако Диккан Хиллиард обладал лишающей ее силы духа способностью напоминать ей о том, чем она не была, но чем могла бы быть. Он шел к ней как учтивый бог, одетый в черное, поля его шляпы были загнуты именно так, как должно, трость с золотым набалдашником дополняла картину, делая его образцом элегантности.
Подойдя к ней, он поклонился.
— Вы предоставили мне прекрасную возможность выполнить самое насущное моральное обязательство, мэм.
Грейс чувствовала, как краска стыда распространилась и на ее грудь.
— В самом деле?
Не ожидая разрешения, он положил ее руку на свою и придержал другой рукой, замаскировав тем самым, что помогает ей справиться с ненадежной ногой. А потом оказалось, что он смотрит на нее. Что его серые глаза смотрят на нее с необычайной теплотой.
— Могу я поговорить с вами, мисс Фэрчайлд? Эти олухи подождут.
— Я так не думаю, — скривившись, запротестовал Джервейс.
Хиллиард смерил его взглядом.
— Разумеется, подождете.
Прежде чем Грейс сумела возразить, он отвел ее в сторону. Грейс показалось, что ему так же неловко, как и ей. Она совсем растерялась.
— Мисс Фэрчайлд, — сказал он, наклоняя к ней голову, как бы отстраняясь от других, — примите мои самые искренние извинения. Когда вчера я позволил себе легкомысленное замечание, я не знал, что ваш отец погиб. Он был джентльменом и настоящим солдатом.
Грейс не понимала, наяву ли с ней это происходит. Он в самом деле говорит искренне? Или просто- напросто готовит себе мишень для новой шутки?
Он грустно улыбался, глаза у него лучились.
— Я отдаю себе отчет, что вы не можете полностью поверить мне. У меня репутация человека, не слишком отягощенного добродетелями. Но сейчас я серьезен. Было бы бессовестно играть вашими чувствами в такой ситуации.
Она никогда не видела его серьезным. Но сейчас он действительно был серьезен, и его полуулыбка легким флером окутывала ее. Он ждал ее ответа.
— Я с радостью принимаю ваши извинения, — сказала она, смягчаясь. — Спасибо.
Он улыбнулся, и его глаза тоже заулыбались, пусть на миг, а потом он поднес к губам ее руку и поцеловал. Глупо моргая, Грейс ничего не придумала, кроме как кивнуть.
— Пожалуйста, считайте, что я в вашем распоряжении, — сказал он, и, странное дело, она ему поверила. — А теперь, — он наклонился к ней еще ближе, — не поможете ли вы мне поддержать свою репутацию?
Ей показалось, что она сказала «да». Подмигнув, он подвел ее туда, где его ожидали двое других мужчин.
— Итак, прекрасная Боудикка, — сказал он, и его голос снова стал апатичным, — я был бы рад, если бы вы приняли мои извинения.
Грейс с трудом скрыла свое изумление. Похоже, он хочет скрыть свою чувствительность под маской светской неестественности. И, странное дело, она поняла.
— Если вы перестанете называть меня Боудиккой, — недовольно сказала она.
Он озорно улыбнулся:
— Но кто же больше вас похож на эту почитаемую и грозную женщину?
— В самом деле? Боудикка была шести футов ростом и с деформированной ногой?
Неужели она в самом деле шутит с Дикканом Хиллиардом?
— Насчет ноги не знаю. Однако она могла быть вашего роста. Победительница римлян, в конце концов. — Он внимательно посмотрел на нее, и колени у нее почему-то сделались слабыми. — Или вы предпочитаете быть амазонкой?
— Спасибо, нет. — Она знала, что лицо у нее пылает. — Не вижу необходимости жертвовать грудью, чтобы метнуть в кого-нибудь дротик.
Лорд Торнтон покраснел.
— Вот это да, скажу я вам!
Диккан Хиллиард замер — Грейс видела, что он удивлен, — потом запрокинул голову и расхохотался.
— Дрянная девчонка.
Она широко улыбнулась:
— Напыщенный сноб.
— Ну и ну, — шепнул Торнтон Армистону. — Так он извинился или нет?
Хиллиард направил на него монокль.
— Вы должны мне пятьсот фунтов, Торнтон. А теперь, мисс Фэрчайлд, я с удовольствием составлю вам компанию в вашей прогулке.
Он действительно добр? Он понял, как болит у нее нога?
— Ну, Хиллиард, — запротестовал Торнтон, — вы ведь не собираетесь отнять у меня время, став нянькой?
Улыбка Хиллиарда медленно замерзла.
— Иногда, Торни, я удивляюсь, почему трачу свое время с вами. Всего доброго.
Грейс не знала, что сказать. Все, что она могла, — просто переставлять ноги.
В этот день ее ожидал и другой сюрприз. Когда они уже подходили к дому леди Кейт, кто-то окликнул ее с другой стороны улицы.
— Грейси! — Джентльмен в мундире одиннадцатого полка легкой пехоты махал ей рукой с порога дома леди Кейт.
Грейс неловко остановилась, только рука Диккана Хиллиарда удержала ее на ногах.
— Кит! — крикнула она, сияя.
Майор Кристофер Брэкстон уже бежал к ним. Когда он пересек людную улицу, стало заметно, что левый рукав у него пустой, а лицо в шрамах от ожогов.
— Грейси! — Здоровой рукой он оторвал ее от Диккана и закружил. — Я пытался приехать как можно скорее, но узнал о генерале, когда уже подъезжал к Парижу. Вы знаете, я проводил бы его в последний
