Грейс с грустью покачала головой.
— Это может оказаться смертельно опасным. Головная боль — один из симптомов, а он жалуется на нее.
— У меня тоже заболела бы голова, если бы я рассказала жене о своей любовнице, — недобрым голосом объявила леди Кейт.
Паника сжала Оливии горло.
— Но что же мне делать?
— Семья! — вырвалось у леди Би. Леди Кейт кивнула.
— Что нам делать?
— Помогать, — сказала Грейс. — Мы можем отслеживать возвращение памяти, и это все. Но… — Грейс замолчала, и Оливия поняла, что подруге трудно продолжать. — Ему ни при каких обстоятельствах нельзя напоминать о травмирующих событиях.
— Он уже знает, что участвовал в битве, — сказала леди Кейт. — Что может быть более травмирующим?
Оливия молча смотрела на нее.
— Он должен сам все вспомнить, — вставила Грейс, слова Грейс тяжелым камнем легли на грудь Оливии.
— Получается, я должна продолжать притворяться, что мы все еще женаты?
— Да, — подавленно сказала Грейс.
Оливия вскочила.
— Нет. — Она почти выкрикнула это. — Я не хочу. Я не могу.
— У вас нет выбора, — очень тихо сказала леди Кейт. — Как бы там ни было, мы должны суметь доказать его невиновность.
— Нет, — выпалила Оливия. — Он не заслуживает моей преданности и заботы. Он не заслуживает моего сочувствия.
— Тогда почему вы вообще спасли его?
Оливия зажмурилась — чувство бессильной обиды охватило ее. Вопрос не требовал ответа, и она знала это.
— Он без конца задает вопросы, — запротестовала она.
Леди Кейт кивнула:
— Будем надеяться, что он вскоре вспомнит остальное.
Оливия подумала и покачала головой:
— Нет. Мы не можем ждать. Нам нужно найти другой способ.
— Боюсь, вы правы, — сказала Грейс. — В парке я невольно услышала разговор Диккана Хиллиарда с лордом Торнтоном и Армистоном. Они желали узнать местонахождение графа Грейсчерча.
— Но мы не можем перевезти его в другое место, — запротестовала леди Кейт.
— И здесь его больше нельзя держать, — возразила Оливия, начиная ходить туда-сюда. — Наши пациенты будут вот-вот отправлены по домам.
А это значит, что они больше не смогут прятать его. У них не будет оснований оставаться в Брюсселе, где они могли держать Джека отдельно от всех.
Оливия до дна осушила свой стакан хереса.
— Нам с Джеком надо уехать.
Леди Кейт рассердилась.
— И лишить меня возможности рисковать? Не будьте дурочкой. Придумайте что-то другое. Кто еще знает о Джеке?
— Чемберс, — вырвалось у Оливии прежде, чем она успела подумать, что сказать.
Леди Кейт подняла бровь.
— Слуга Джервейса?
Оливия подняла глаза, она вдруг поразилась, что не вспомнила о нем раньше.
— Он был слугой Джека. Он нашел Джека в Угумоне. Сказал, что получил от него записку.
— Ренегат, — фыркнула леди Би.
Леди Кейт повернулась к ней.
— Чемберс? Пусть так. Но полезный ренегат. — Встав, она принялась собирать стаканы. — Я пошлю ему записку.
— Нет, — запротестовала Оливия, хватая ее за руку. — Я уже говорила: Джервейс не должен знать.
Все три женщины повернулись к ней. Оливия понимала, как резко прозвучали ее слова.
— Тогда объясните, в конце концов, причину вашей антипатии к нему, — потребовала леди Кейт. — Насколько я понимаю, дело не в ненависти ко всем, кто принадлежит к семейству Джека.
Все происходило слишком быстро. Оливия не была уверена, что у нее хватит смелости.
— Вы поверите мне?
Леди Кейт подняла изящную ручку.
— Джервейс — очаровательный собеседник на обеде. Но вспомните, я не побоялась бури, чтобы вырвать вас из его рук.
Оливия изумленно уставилась на нее.
— Вы знали, что он был там?
Леди Кейт пожала плечами.
— Кто-то упомянул о том, как ловко он вывез из города миссис Боттомли. Я подумала… за этим что-то стоит. Тем более что сам он вернулся за вами.
Так что герцогиня не из каприза приютила ее, как раньше считала Оливия.
Леди Кейт снова села и наполнила стаканы хересом по второму разу. Оливия, взволнованная, села рядом.
Ей трудно было подыскать слова.
— Джервейс, — наконец начала она, слишком крепко сжимая стакан и не замечая этого, — невероятно сосредоточен на том, чего хочет. Для него цель всегда оправдывает средства.
— И чего он хотел? — спросила Грейс.
— Того, что было у Джека.
Леди Кейт нахмурилась.
— Но он ни при каких обстоятельствах не мог бы стать наследником.
— В самом деле? Это, судя по всему, не имело для него значения. Я думаю, то, чем обладал Джек, ему представлялось блестящими новыми игрушками. Деньги. Талант. Власть.
— А вы?
Оливия теперь теребила свое платье.
— Поймите, пожалуйста. Дело не в том, что я была очень желанной. Я совсем не раскрасавица, у меня нет особых талантов. Но Джервейс видел, что Джек пылает страстью, — она пожала плечами, — и внезапно я превратилась в новую яркую игрушку.
На какое-то время воцарилось молчание.
— Вы хотите сказать, что Джервейс организовал весь этот абсурд пять лет назад? — потребовала ответа леди Кейт.
Оливия чуть было не засмеялась. Только леди Кейт могла назвать развод, дуэль и смерть «абсурдом».
— Джервейс был очень убедителен, а мы с Джеком — такими юными. Может быть, если бы мы провели больше времени вместе, может быть…
Герцогиня запротестовала:
— Ничего не может быть. Джек всегда был «многообещающим мальчиком». Он никогда в жизни не встречался с трудностями. — Она покачала головой. — Мне жаль, что он потерпел неудачу при встрече с первым же препятствием.
Оливия с удивлением поняла, что неожиданно оказалась единственной защитницей Джека.
— Джервейс обставил все очень убедительно.
