Получилась высокая одинокая нота.
Берлин сидела на заднем крыльце Дома Диггеров, наигрывая на одной из гармошек Джо До-ди-ди, которая могла издавать такие высокие звуки, какие были не под силу голосовым связкам. Пока она играла, день угасал. Она ни о чем не думала, просто вспоминала. И ждала. Спустя некоторое время Берлин отложила губную гармошку и закурила сигарету.
Она ждала, пока не закончится день. Ждала, когда наступит ночь, когда оживет город Драконов. Джо пошевелился в кресле рядом с ней, но Берлин даже не повернула головы.
— Это долгий одинокий путь, — произнес наконец Джо.
Берлин выпустила струйку сине-серого дыма, рассматривая горящий кончик сигареты.
— Ты о чем?
— О возвращении.
— С чего ты взял, будто я добиваюсь чего-то большего? Может, я просто хочу узнать, что происходит, и остановить это?
— Иначе ты не была бы Берлин. Штырь поможет тебе?
Она пожала плечами:
— Он выясняет, я выясняю.
— И кто выяснит первым, получит приз?
Берлин медленно повернула голову:
— Что ты пытаешься мне сказать, Джо?
— Ничего. Просто… мы делаем хорошее дело, помогаем людям и все такое. Мне приятно сознавать, что я кому-то полезен, пусть это всего-навсего беглые панки и бомжи.
— Так должно быть и впредь.
— Но все равно уже не будет по-прежнему, — возразил Джо.
— Это не я начала.
— Никто тебя и не винит, Берлин. Я просто рассуждаю. Мыслю вслух.
Берлин метнула окурок на землю под крыльцом.
— Тебе вредно думать, неужели забыл? Сам мне говорил. Тот, кто много думает, не может играть блюз.
— Речь сейчас не о музыке, Берлин. Я говорю о том, что нам делать дальше, где мы окажемся, когда все это закончится.
Берлин вздохнула и поднялась:
— Мы изменимся, но это не обязательно к худшему, Джо. Мы все равно будем и дальше помогать людям.
— Каким людям? Сегодня на бесплатный ужин пришло полдюжины бродяг. Это конец. Люди напуганы. Уже ходят слухи, что там, где Диггеры, находиться небезопасно.
— Вот поэтому-то я и собираюсь что-нибудь предпринять.
Она ушла с крыльца раньше, чем Джо успел ответить, и направилась под навес, откуда выкатила свой мотороллер. Солнце почти село, опустилось за западную границу Граньтауна. Расчищенная площадка вокруг Дома тонула в тенях. Берлин оглянулась на Дом. Джо прав. Сегодня на ужин почти никто из бродяг не пришел, и ночевать у них никто не собирается.
Поэтому-то так тихо.
Она завела мотороллер. Шум мотора показался слишком громким в этой тишине. Берлин увеличила обороты и рванула через грязный двор на улицу. Когда она уже выкатывалась на асфальт, от густой тени под брошенным фургоном отделилась маленькая фигура и замахала Берлин.
Берлин одной рукой нажала на тормоз, останавливая мотороллер, а вторую положила на рукоять ножа. Но оставила нож в покое, как только увидела, кто перед ней.
— Привет, Берлин.
— Привет, Гамен. Как дела?
Гамен была одной из подопечных Сэмми, жила вместе с остальными детьми в старом заброшенном доме, откуда Сэмми управлял Пэками. Детишки Сэмми встречались в Сохо повсюду, доходя до Гавани торговцев и Риверсайда, — обросшие маленькие волчата в обносках, ищущие поживу на улицах и везде, где только возможно. Время от времени они появлялись в домах Диггеров, хотя Сэмми это не одобрял. Диггеры предоставляли ночлег всем желающим, и Сэмми вовсе не был в восторге, когда его волчата якшались с беглецами Чистокровок, которые появлялись в ночлежках с такой же регулярностью, как и другие уличные дети.
— Я слышала о пожаре в Жестяном городе, — сказала Гамен.
Она подняла на Берлин большие грустные глаза. Не многие могли отказать этой девчушке, когда она просила милостыню, — устоять перед такими глазами просто невозможно.
— Да, зрелище было малоприятное, — подтвердила Берлин. — Послушай, если ты голодна, у нас сегодня полно еды. Ступай к Дому, спроси Джо или Ревуна.
— Я пришла не за едой, — отказалась Гамен. — Меня прислал Сэмми.
Берлин удивленно подняла брови:
— И что Сэмми хочет сообщить?
Гамен потыкала край разбитой мостовой носком грязной туфли.
— Ну, я кое-что видела в Жестяном городе, и, когда рассказала ему, он велел мне поговорить с тобой. Больше ни с кем, только с тобой.
— Что ты видела, Гамен?
— Высокорожденного. Я видела Высокорожденного в переулке Жестяного города незадолго до того, как начался пожар.
Берлин внимательно посмотрела на девочку. Высокорожденный. В Жестяном городе. Конечно, это не полный бред, однако она должна принять во внимание источник информации. Сэмми самый настоящий расист. Он ненавидит Чистокровок. Очень даже в его духе было бы стравить Чистокровок с Диггерами, потому что от Диггеров он тоже не в восторге. Он уже лишился пары своих попрошаек, которые ушли к Диггерам, — этого недостаточно, чтобы он сделался их врагом, однако хватит, чтобы при случае он с радостью заставил их сцепиться с Чистокровками.
— Ты точно видела? — переспросила Берлин. — Или это Сэмми сказал тебе, что ты видела?
— Ну что ты, Берлин. Я не стала бы тебе врать.
Огромные глаза выдержали ее взгляд. Берлин вздохнула.
Уличная попрошайка, да еще с такими глазищами — совершенно невозможно определить, врет этот ребенок или нет.
— Ладно, — сказала Берлин. — Спасибо за информацию, Гамен. Скажи Сэмми, что я перед ним в долгу.
— А передо мной?
— Мне казалось, мы с тобой друзья, — заметила Берлин. — У друзей не принято считаться.
Гамен на секунду задумалась над ее словами, затем ее угрюмое лицо просияло. Она быстро помахала Берлин и исчезла в густых тенях. Берлин сидела на своем мотороллере, который работал на холостых оборотах, и размышляла о том, что может означать полученная информация. Высокорожденный в Жестяном городе. И зелье, явившееся прямо из Эльфландии. Если только можно доверять Сэмми…
Она снова взвесила все, затем покачала головой. Этих сведений просто недостаточно. Переключив скорость, Берлин направилась в сторону города Драконов.
Берлин отлично ориентировалась в городе Драконов. Она знала все повороты и изгибы узких улиц. Знала безопасные дома и те, что были запретными даже для нее. Она умела слышать пульс улиц и Драконов, которые патрулировали их по двое и по трое. Но этим вечером все было не так.
Идя по улицам, она чувствовала на себе злобные взгляды, которыми провожали ее из чайных и магазинов. Бумажные фонари как будто жадничали сегодня больше обычного, оставляя темные лужи теней, растекавшиеся на поворотах, поглощая улицу. Воздух просто звенел от ненависти, и этот звон делался все громче с каждой встречей с очередным Драконом, мимо которого она проходила. И только наткнувшись в районе игорных заведений на Локаса, Берлин узнала, что происходит.
