— Что ты здесь делаешь, Берлин? — спросил Локас, затаскивая ее с улицы в переулок. — Спятила, что ли?
Локас был худощавый темнокожий юнец, наполовину китаец, наполовину пуэрториканец. Он жил на окраине за парком «Прощание», но обычно проводил все вечера, курсируя по улицам Новой Азии.
Берлин стряхнула с себя его руку. Мотороллер она привязала цепью в переулке рядом с Хо-стрит, прежде чем двинуться пешком через город Драконов.
— С чего ты взял, что я спятила? Что вообще здесь творится, Локас?
— Ну и ну! Ты разве не знаешь? Все только о тебе и говорят, крошка. Говорят, это ты натравила на нас громил. Позвала бычар с окраины. На всех улицах только об этом и судачат. Ты же знаешь, что легавым на нас наплевать, разве что возьмут кого до выяснения, кто есть кто и что почем.
— И люди верят в такую чушь?
— Ну, это ж не просто слухи, детка. Все говорят только о тебе, и говорят все одно и то же.
— Так вот, все ошибаются. Слушай, Локас, неужели ты сам в это веришь?
— Я говорил им, что ты так не сделала бы, но все уже поверили, Берлин. Если ты потусуешься здесь еще немного, бычары с окраины получат твою голову, упакованную в симпатичную коробочку, если ты понимаешь, о чем я.
Берлин, ослабев, привалилась к стене.
— Господи! — пробормотала она. — Весь чертов мир встал с ног на голову!
— Что верно, то верно. Тебе лучше слинять отсюда, крошка. Дуй отсюда подальше.
Берлин кивнула:
— Ладно. Все ясно. Считай, меня уже нет. Но прежде чем я уйду, скажи мне еще кое-что.
— Чего ты хочешь, Берлин?
— Кому это принадлежит?
Она вынула блестящую телефонную карточку и положила ему на ладонь. Локас поднес карточку к свету, проникавшему с улицы, кинул беглый взгляд, затем повернулся к Берлин.
— Это старая печать, — сказал он. — Когда-то принадлежала людям Билли Ху, ты знаешь, о ком я? Тут речь идет о тонге, крошка. Чего тебе от них надо?
Было слишком темно, чтобы рассмотреть выражение его лица, но Берлин слышала в голосе Локаса подозрительные нотки.
— Ты слышал, что случилось с домом в Жестяном городе?
— Да, черт возьми. Никки был отличный парень.
— Кто-то оставил это на теле Никки.
Локас взвесил карточку на руке, затем вернул Берлин.
— Кто-то нарывается на неприятности и будет иметь дело не только с тобой, — произнес он наконец.
— Мне нужно поговорить с Билли Ху, Локас. Можешь устроить?
— Я разузнаю, что там назревает, перетру с народом.
— Было бы здорово, — сказала Берлин. — Похоже, большая назревает заваруха.
— Выходит, что так. У всех на тебя зуб, крошка, и ты…
Он замолк, не договорив. Берлин обернулась посмотреть, что его смутило, и увидела их, входящих в переулок. Драконы. Четверо, нет, пятеро.
— Мотай отсюда! — велела она Локасу.
— Но, Берлин, я…
— Пулей!
Когда он уже уходил, Берлин выпрямилась, приняла непринужденную позу и обернулась к Драконам. На самом деле, этого ей как раз не нужно. Придется действовать осторожно, не покалечить их, иначе положение только усугубится, но вот только эти парни не станут осторожничать.
— А нервы у тебя железные, — заметил один из Драконов, — если ты посмела притащиться сюда.
Он стоял на свету, и Берлин его узнала. Джеки Вонг. Половина банд в нижнем городе Драконов подчиняется ему. Красивый, подумалось ей.
— То, что ты обо мне слышал, Джеки, полная лажа, — отозвалась Берлин. — Дай мне пройти, пока никто не пострадал.
Джеки засмеялся. Поглядел на товарищей.
— Вы слышали? Она боится нас зашибить. — Он перевел на нее жесткий взгляд. — Боли мы не боимся, особенно если учесть, что больно будет тебе.
Берлин не стала утруждать себя ответом. «Не теряй хладнокровия! — приказала она себе. — Не сходи с ума. Не рви их на куски». Но их было пятеро, и они уже брали ее в кольцо. Она не сможет уложить пятерых, никого не порвав.
— Два момента, — произнесла она спокойно. — И я хочу, чтобы вы запомнили оба. Во-первых, все, что обо мне болтают на улицах, полная чушь.
— Ох, какая жалость, — усмехнулся Джеки. — И что же во-вторых?
— Не смей хамить Берлин.
Они даже не увидели ее первого движения. Она просто перелетела к стене, сорвала с двух мусорных бачков крышки и метнула их в Драконов, затем подпрыгнула и встала на пожарную лестницу, которая находилась прямо у нее над головой. Двое Драконов упали, когда в них врезались крышки. Оставшиеся трое ринулись к ней, и она приземлилась между ними.
Опускаясь, Берлин ударила одного ногой. Она пыталась сдержать себя, но все-таки услышала, как хрустнула его берцовая кость у нее под подошвой. На второго она обрушила град молниеносных ударов, и Дракон, задыхаясь, грохнулся на землю. Она развернулась к Джеки — тот уже пытался ударить ее ногой с разворота.
Она пригнулась, уходя от удара, и заехала ему кулаком ниже пояса. Когда Джеки падал, Берлин перекинула его за спину и двинулась навстречу тем двоим, в кого попали крышки от мусорных бачков. Они уже успели встать на ноги. У нее из груди вырвался низкий рык — рокот, превратившийся в крик пантеры. Двое Драконов вроде бы собирались драться, но, как только она сделала шаг в их сторону, оба дали деру.
В голове Берлин разгорался жар, языками пламени слизывавший все мысли. Ее глаза жутко заблестели, когда она окинула взглядом поверженных врагов. Подошла к ближайшему, но остановилась. Наклонив голову, Берлин принялась размеренно дышать, успокаивая жар, пока огонек в глазах не погас, пока рык в груди не затих.
Опасно. Она едва не сорвалась. Она чуть…
Берлин поглядела на потрясенного Джеки. Кроме боли, в его глазах сквозил страх. Отлично. Вот теперь Драконы действительно начнут гоняться за ней. Она отвела взгляд и скользящей походкой двинулась дальше по переулку. Надо на время исчезнуть. Либо так, либо придется перебить всех бандитов в городе Драконов, чтобы они не прикончили ее.
VI
Иса Крэн смеялась.
Она сидела за столом в «Андеграунде», музыкальном клубе на Хо-стрит, всего в одном квартале от «Танцующего хорька». На сцене были «Дрэгэм даун», исполняли в бешеном темпе свою версию «К чертям наше будущее». Мусор обтекал рядом с Исой, положив нош на соседний стул и откинув голову на спинку своего. На столе перед ними стоял пустой кувшин из-под пива. У обоих в пальцах дымились косяки с «бордертаунской синевой».
Тедди Грим вернулся с полным кувшином пива. Сел, скинув со стула ноги Мусора. Иса передала ему косяк.
— До сих пор не могу поверить, — произнес он. — Я всегда знал, что Берлин вспыльчивая, но не
