принимала людей в своей убогой гостиной. Но считалась местной достопримечательностью. О ее чудесах писали тамошние газеты и все такое прочее… Ну, так вот, детка, когда твоя мама вернулась от этой женщины, она была в ужасном состоянии. Ревела, бредила и заговаривалась. В общем, форменная истерика. Твой папа ничего не мог с ней поделать. В конце концов, он позвонил нам, и Джин пошла глянуть, чем можно помочь.
Зоя напряглась как струна.
— Ну?
— Насколько поняла Джин, эта ясновидящая что-то сказала твоей маме про тебя. Какое-то предсказание.
— Ты помнишь слова Джин?
Уильям задумчиво посмотрел на нее и покачал головой:
— У меня никогда не хватало терпения на такие вещи. Я слушал вполуха. А это очень важно для тебя, детка?
— Может быть.
Он положил голову на руки и сосредоточенно вытянул губы.
— Что-то вроде того, что в твоей жизни настанет время, когда на тебя повлияет… отрицательная сила. Кажется, так.
— О Боже! — прошептала Зоя.
— Что-то вроде того, что ты навлечешь на себя беду, какое-то большое несчастье. — Уильям сокрушенно и недоверчиво покачал головой. — По мне так очень нехорошо со стороны совершенно незнакомых людей пичкать женщин вроде твоей мамы такой зловредной чепухой.
— Это все? — спросила Зоя. — Может, там было что-нибудь еще?
Он замялся и почувствовал себя очень неуютно.
— Кажется, я припоминаю, что за всем этим стояла… смерть. Но с этими предсказателями всегда так. Они любят пугать. Это повышает ставки.
— А Джин не говорила, что моей матери нагадали, будто я сама могу быть причиной чьей-либо смерти? — с нажимом спросила Зоя. — Не из-за меня ли умер отец?
Уильям вздрогнул. Видно было, что он потрясен.
— Нет! Он умер от беспокойства за тебя, а это совсем другое дело!
Он защищает меня, подумала Зоя. Я задала вопрос, которого мои родственники не хотели слышать. А не хотели, потому что ответ был один-единственный: «да».
Именно в этот момент вернулся Франсуа. Зоя поняла, что из Уильяма она вытянула все.
Она улыбнулась Франсуа, скрывая свою подавленность.
— Ну что, удалось снять что-нибудь путное?
— Да, сделал пару неплохих кадров. Но больше всего мне хочется сфотографировать вас.
— Да? Ну, давай! Где, здесь? Мне причесаться? Наверно, понадобится подсветка?
— Ничего не нужно. Только вы на темном фоне и маленькая тренога, которая у меня с собой.
Франсуа начал перебирать свое оборудование.
Уильям стоял у стены по стойке «смирно», словно на военном параде.
— Уильям, — обыденно сказал Франсуа, настраивая камеру, — вы всегда были пекарем?
— С самого детства, — ответил тот.
— Учились этому делу?
— Учился! Шутишь? Я начинал на хлебозаводе в Уэйкфилде. Мел там полы по десять часов в день. Настоящая потогонная система.
— Значит, пришлось хлебнуть лиха?
Франсуа едва не танцевал.
Он переминался с ноги на ногу, становился на колено, снова вскакивал и выкручивался наизнанку, ища нужный ракурс. И все это время разговаривал, спрашивал, слушал и выпытывал.
Наконец из позвоночника Уильяма вынули шомпол. Дядюшка вновь разразился потоком слов, забыл о том впечатлении, которое хотел произвести, и снова стал самим собой — человеком, который любит поговорить о жизни.
Зоя никогда не видела Франсуа за работой. Теперь она начинала понимать тайну его мастерства. Она застыла на месте.
Когда они собрались уходить, Уильям схватил Зою за руку и настойчиво прошептал на ухо:
— Держись за него, детка. Такие парни на улице не валяются!
Глава 30
На вокзал они пришли, продрогшие до костей. На улице стало холодно, пошел снег с дождем. Зоя дрожала и куталась в воротник пальто. Франсуа обнимал ее за плечи, согревая и подбадривая.
Он провел ее в вагон, усадил за столик, на одно сиденье положил куртку, на другие — свою аппаратуру, чтобы другим пассажирам не пришло в голову нарушить их уединение, сказал, что скоро придет, и пошел в буфет за кофе и бренди. Очередь была внушительная, заказы сложные, и, казалось, простоять придется целую вечность.
Франсуа прислонился к подрагивающей стенке вагона и уставился в пространство, думая о Зое, дне, проведенном у дяди Уильяма, и коротком путешествии в ее прошлое. Он еще не задал Зое ни одного из мучивших его вопросов. А сделать это было необходимо. Не пройдет и трех часов, как поездка закончится. Рожье представил себе, как они расстаются и Зоя уходит. При мысли об этом его полоснул страх.
Сегодня они были так близки… Их влекло друг к другу словно две половинки магнита. На какое-то время ему удавалось убедить себя, что пропасть, разделившая их весной, исчезла и опасность миновала. Но через минуту он начинал колебаться и подозревать, что обманывает себя. Магниты можно оторвать друг от друга, если противодействующая сила будет достаточно велика.
Вдруг Франсуа вспомнил, что все это с ним уже было. Когда Поппи сказала, что уходит от него. Одиночество. Бездонная черная яма. И Зоя тоже была в этой яме. Франсуа представил себе ее плачущую, брошенную в пустом доме, когда он с ревом унесся на своем мотоцикле. Несчастную, одинокую, слышащую эхо его гневных слов. Готовую стать жертвой мужчины, от которого требовалось только одно: немного подождать.
Раздосадованный Франсуа нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Мысль об этом другом мужчине была невыносима. Перед глазами мелькали мучительные видения. Чарльз, прикасающийся к Зое. Овладевающий ею.
Он злобно помотал головой, отгоняя от себя наваждение.
Когда подошла его очередь, Франсуа почему-то заговорил по-французски.
— Прошу прощения, сэр, — жизнерадостно улыбнулся буфетчик, — но я не понимаю вас.
— Немного задумался, — объяснил Франсуа и сделал заказ по-английски.
Осторожно придерживая пластмассовые стаканы, он пустился в обратный путь. За окнами стояла темнота; в стеклах отражалось лишь то, что происходило внутри.
Место Зои пустовало. Взволнованный, Франсуа поставил стаканы на стол и заметался по вагону, осматривая каждый ряд кресел. Пассажиры поднимали глаза и смотрели на него с тревогой и любопытством. Зои нигде не было. У него участился пульс. Он сел за столик и залпом выпил свой бренди.
Тут открылась дверь в конце вагона, и на пороге показалась довольная, спокойная, безмятежная Зоя. Она сняла с себя пальто, положила его на сиденье, села, улыбнулась ему и потянулась к стакану.
— Что случилось, Франсуа? — спросила Зоя, внезапно почувствовав, что он не в духе.
— Я испугался, что ты ушла. Бросила меня, — с тяжелым вздохом ответил он.
Зоя покачала головой:
— Франсуа, милый, куда же я убегу из поезда?
