— Это безумие, — печально сказал он. — Готов биться об заклад, что твой Чарльз бессмертен.
— Он так же уязвим, как и все мы.
Франсуа, остро переживавший свою беспомощность, готов был лопнуть от злости.
— В голове не укладывается, что ты вернешься к Чарльзу после чудесного дня, который мы провели вместе!
Она не смотрела ему в глаза.
— Ради Христа, что ты в нем нашла? — наконец взорвался Рожье.
— Он протянул мне руку помощи. Оказался рядом, когда ты оттолкнул меня.
— Ты проявила минутную слабость. Да, он оказал тебе моральную поддержку, но нельзя быть ему благодарной за это всю жизнь!
— Ты помнишь письмо, которое прислал мне перед тем, как улетел в Нью-Йорк? Оно окончательно добило меня. Как будто в сердце вонзили нож.
У Франсуа похолодело в животе. У него не было доводов, чтобы переубедить Зою. Он встал и пошел в туалет. Ноги не слушались, и ему пришлось держаться за спинки кресел.
Запершись в туалете, он умылся ледяной водой и сделал несколько глубоких вдохов. В зеркале над раковиной отражалось измученное, несчастное, унылое лицо отчаявшегося человека.
Он вернулся к Зое. Она улыбнулась ему с любовью и сочувствием, как мать, утешающая жестоко обиженного ребенка. Франсуа сел на место. Он был спокоен, холоден и жесток.
В самом подходящем настроении для прямого разговора.
— Ты спала с Чарльзом?
Зоя ничего не ответила, лишь густой румянец залил ее лицо и шею.
— Молчание — знак согласия? — с ледяным презрением спросил Рожье.
— Ох, Франсуа… — с упреком сказала она и отвернулась.
Он почувствовал приступ тошноты. Другого подтверждения не требовалось. В прошлом он уже испытал мучительную ревность. Неужели от нее нет спасения? Неужели она будет преследовать его всю жизнь?! Он уронил голову на руки.
— Я этого не вынесу. Меня выворачивает наизнанку.
Зоя похлопала его по руке.
— Ты не дал мне ответить, — настойчиво сказала она. — Просто поверил в худшее.
Он поднял глаза:
— Так ты не?..
— Нет.
— Ох, милая! О Боже, как я рад… — Франсуа схватил ее руку. — Прости меня.
Вспомнив то утро, когда Чарльз едва не овладел ею, Зоя низко опустила голову. Уловив ее настроение, Франсуа нахмурился.
— Но он притрагивается к тебе. Целует тебя.
— Мы обручены, — с убитым видом промолвила Зоя.
— О Боже, ведь скоро свадьба! А после этого ты будешь обязана спать с ним! — вспыхнул Франсуа.
Зоя не могла говорить, у нее перехватило горло. Франсуа вздохнул.
— Так что, в Лондоне мы расстанемся? — Она посмотрела ему в глаза и ничего не ответила. — Понимаю. Я посажу тебя в такси, а сам пойду домой. Так, да?
— Да.
Она понурила голову, не в силах вынести его осуждения и гнева.
Какая странная вещь любовь… Франсуа глубоко задумался. Он думал о Поппи. Думал о Леоноре. Вспомнил сонет Шекспира, который учил в школе, когда был мальчиком:
Франсуа встал, сел рядом с Зоей, обнял ее и стал гладить волосы и лицо.
— Что бы ни было, я не перестану любить тебя, милая. Даже ты не можешь заставить меня сделать это.
У вокзала он посадил Зою на такси. Маслянисто-черная машина отъехала от тротуара и понеслась вперед.
Франсуа повернулся и пошел к станции метро. Он принял решение. Он не станет терять надежду.
Глава 31
Зоя ехала в такси, застывшая и оцепеневшая.
В центре Лондона царили свет, тепло и веселье. Улицы были украшены к Рождеству, повсюду горели разноцветные фонари. Зоя подняла глаза и увидела в витрине огромного плюшевого медведя, весело подскакивающего на месте. Рядом с ним насмешливо скалилась маска клоуна.
По заснеженным тротуарам разгуливали парочки, то и дело останавливаясь у роскошных витрин. Люди, радостные, оживленные, выбирали подарки для родных, знакомых и друг для друга.
Она открыла сумочку, вынула подаренное Чарльзом кольцо и надела его на палец, отогнав от себя воспоминание о том, как быстро сняла его сегодня утром при виде Франсуа.
На такие вещи у Чарльза был нюх. Он бы непременно заметил отсутствие кольца.
Он ждал ее в ресторане и допивал уже третий стакан джина с тоником, потому что Зоя опаздывала. Увидев ее, Чарльз поднялся.
Вид у него был скорее раздосадованный, чем взволнованный. Впрочем, волнение чаще всего выражается именно таким образом.
— Ангел… — Он наклонился и поцеловал ее. — Я так долго тебя ждал, что уже готов был встать и уйти. — Тут он не выдержал и фыркнул. Встать и уйти из ресторана для Чарльза было так же немыслимо, как для монаха нарушить обет целомудрия.
— Извини, Чарльз. Пришлось возвращаться более поздним поездом, чем я рассчитывала.
Зоя почувствовала укол стыда. Она не любила лгать. Вместо «я» надо было сказать «мы».
— Ты могла бы позвонить мне из поезда, — мягко напомнил он. — Надо беречь самолюбие человека, который вынужден киснуть в одиночестве за уютным столиком на двоих!
Он лениво улыбнулся. Тон Чарльза был непринужденным, но Зоя поняла, что в следующий раз это не сойдет ей с рук.
— Ты прав, мне действительно следовало позвонить из поезда. Просто не догадалась.
Зоя взяла, принесенный официантом, бокал холодного сухого вина и подняла папку с меню.
— Я уже сделал заказ, — весело сказал Чарльз. — Потому что умирал с голоду. Велел принести тебе дыню, а потом жареного палтуса. О'кей?
— Да, конечно…
Чарльз допил остатки джина, поднял голову и щелкнул пальцами. Подошедший официант наполнил его бокал кларетом, и Чарльз тут же сделал большой глоток.
