живучести.
Синие «змейки» быстрее забегали по светло-серому корпусу пирамиды позади «Баера». Конус стал быстро светлеть, и сквозь ставшую почти прозрачной оболочку я увидел звездочками искрящиеся хрустальные черепа.
— Но Осирис испугался своего главного открытия, подаренного ему предками, — даргон продолжал не мигая смотреть на меня круглыми бесцветными глазами Вильгельма Баера.
— О чем ты? — прохрипел я, готовясь к ответному ходу.
— Вот об этом, Эрик! — разогнувшись и сделав шаг назад, «Баер» указал на конус. — Даргоны знали о закрытом шумерском проекте. Когда Осирис обосновался на Земле, они обратились к нему с просьбой создать машину покорения времени в обмен на свою негласную помощь. Слишком много фатальных ошибок совершила цивилизация Даргон, и в результате ничего не осталось от ее былого величия и могущества. Все необходимо было вернуть вспять. И Осирис создал такую машину.
— Однако он передумал и уничтожил ее, — поднялся я на ноги.
— Да, ты прав, но чертежи все-таки попали в руки даргонов, как и пара сотен геноргов из «питомника» Осириса. Вывезли с Земли и несколько тонн горного кварца. А вскоре для создания и испытания этой машины построили эту цитадель.
— Судя по тому, что база вдруг потерялась, а от даргонов остались лишь пиявки в луже, испытания не очень-то удались, — усмехнулся я.
— Да, планета вместе с крепостью пропала. Трит Ранган обнаружил ее здесь, совсем в другой части галактики, лишь тысячи лет спустя. Но это лишь доказывает, что машина работает. Просто при испытаниях в расчеты вкралась ошибка. Я ее понял и уже исправил.
— Эта машина опасна. Она неуправляема. Даже Осирис понял это, а уж он-то был готов на все ради власти. Трит Ранган, судя по всему, тоже не решился бы воспользоваться ею.
— Да, Эрик. Эта машина позволяет заглядывать в миры, существующие параллельно с нашим, но не только это. Можно перемещать и расставлять в ином порядке части пространства, даже целые планеты и звездные системы. Или просто уничтожать их за ненадобностью. Это вселенский конструктор. Что же касается Рангана, то его умишка хватило только на программирование древних киберов, а что представляет собой этот уникальный аппарат, он даже понятия не имел.
— И что ты намерен делать дальше?
— Преподнесу этот подарок своим создателям, но прежде отправлю все ваши корабли на орбите и спешащий сюда крейсер в преисподнюю, как говорят на Земле.
— Но тебе приказано было только наблюдать.
— При особых обстоятельствах я могу действовать… самостоятельно, — «Баер» как-то странно запнулся и словно задумался. — Абсолютно самостоятельно.
Это был шанс для меня. Вмиг оказавшись рядом с противником, я попытался снести ему гелланским тесаком голову, но «Баер» был непростым соперником. Достаточно проворно уклонившись от клинка, он отбросил меня прочь очередным сгустком энергии. Выпустив оружие из рук, я обхватил руками незащищенную шлемом голову. Ударившись о стену спиной, я приземлился на ноги и мгновенно бросился в сторону, за конус. Схватив с пола «штурмовик», я вскинул ствол вверх и прицелился в даргона сквозь полупрозрачную пирамиду:
— Знаешь, мой друг, я сейчас расстреляю тебя вместе с этой дьявольской игрушкой.
Хрустальные черепа внутри конуса выстроились в круг и начали вращаться, постепенно набирая скорость.
«Баер» растянул губы в подобие улыбки:
— Наблюдатель, твои создатели мертвы, а мои далеко. Пора скорректировать наши задачи. Мы можем править Вселенной. Вдвоем — только ты и я. Мы будем идеальными и бессмертными богами. Нам будет поклоняться бесчисленное количество миров. Движением пальца мы будем решать, кому и как жить, кому и когда умереть. На Земле вы убиваете друг друга миллионами за гораздо меньшее. Любой из земных вождей согласился бы на мое предложение. Любой.
— Им не повезло. Они остались там, а здесь я. Чужой свободы мне не надо, но за свою я буду драться до конца с такими, как ты и тебе подобные, — сказал я и нажал на спусковой крючок.
Мощный лазер широкой полосой прошил пирамиду и впился в грудь даргона. Спустя секунду мощный взрыв с эпицентром на месте конуса разметал все вокруг.
Мальчик, сидя на поваленном дереве, выстругивал перочинным ножиком человечка из деревянной дощечки. За его спиной негромко шумел кронами густой лес. Плотные крепкие стволы и раскидистые темно- зеленые кроны отбрасывали черные непроницаемые тени, укрывающие невидимых для меня наблюдателей. Ощущая на себе множество сверлящих взглядов, я силился их разглядеть, но зрение подводило меня. Чем больше я пытался что-либо разглядеть, тем гуще, непроницаемее и мрачнее становились тени.
— Ты их не увидишь, пока они сами не захотят, — сказал мальчик, не поворачивая в мою сторону головы и продолжая строгать игрушку.
— Кто они? — с трудом прохрипел я — голосовые связки будто сковало льдом. И только я об этом подумал, как пошел снег. Не тая, он ложился белыми хлопьями на зеленую траву, мальчишку, поваленное дерево и кроны деревьев вдали.
Мальчик все-таки посмотрел на меня. Взгляд его глаз был по-взрослому холодным:
— Миров так много. И каждого из нас в конце ждет свой, тот, который мы сами создаем на протяжении своего существования, сколько бы оно ни длилось.
Внезапный ком подступил к горлу. Я хотел сглотнуть, но не смог. Чья-то тяжелая рука опустилась мне на плечо. Близкое дыхание коснулось моего затылка колким холодом, и я услышал глухой голос позади:
— Я уже так долго жду тебя, генорг.
С чужой длани на мою бронированную кирасу сочилась и крупными каплями падала на снег темная, почти черная, кровь. Голос показался знакомым, но, как ни странно, мне не удавалось вспомнить, кому он принадлежит. Мозг был словно парализован охватившим меня внезапным ужасом.
И вдруг все пропало. Я будто провалился в пропасть, оказавшись в полной темноте, где невозможно было что-либо рассмотреть. Лишь нарастало ощущение быстрого падения. Мощный удар о землю — боль разорвала сознание.
Усилием воли я разлепил глаза, вернее один глаз. Левая сторона лица словно онемела, и я не чувствовал ее. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, где я нахожусь и что со мной. Наконец я понял, что сижу, прислонившись к стене, в зале подземной цитадели даргонов. Ноги и руки были на месте, хотя, чтобы пошевелить ими, мне пришлось приложить усилие. Из площадки в центре зала, где недавно высилась конусовидная пирамида, торчали лишь короткие черные зазубрины, а бесформенные фрагменты со все еще бегающими по ним голубыми «змейками» в беспорядке валялись вокруг. От черепов остались лишь мелкие россыпи хрусталя на стенах и полу. У противоположной стены я разглядел превратившуюся в бесформенную массу голову даргонского шпиона, все еще следящую за мной сползающими в сторону глазами. Останки его тела грязными тряпками лежали у стены.
Дотронувшись до левой стороны лица, я почувствовал что-то липкое. Посмотрев на ладонь здоровым глазом, я увидел, что она вся в крови, перемешанной с хрустальными крошками. Все же мне досталось. Превозмогая боль во всем теле, я встал. Голова немного кружилась, в ушах звенело. Но я был жив!
Сделав несколько шагов, я поискал глазами «штурмовик», но его нигде не было видно. Тем временем слух восстановился, и я расслышал шум боя со стороны коридора, ведущего к «аквариуму». Хлопнув себя по бедрам, я с удовлетворением ощутил в руках тяжесть «молохов».
Вернувшись в коридор, где отстреливались Хан и Су, я оказался в тылу у наседающего на них отряда киберов. Заблокировав за собой переборочный люк, я, не мешкая, ринулся в бой и предрешил исход схватки. У этой модели киберов-даргонов, как я узнал еще в библиотеке лорда Гиффа, было слабое место в центре спины. Меткий выстрел сразу же выводил из строя грозный, но несовершенный механизм. А стреляю я очень хорошо. Даже с одним глазом.
Спустя несколько минут я с трудом перевалил через кучу тел остывающих «осьминогов». Боль горячим пульсирующим обручем сжимала голову — начало сказываться ранение в голову. Тархем в почти разбитых
