спокойна? Но не задашь же ей такой дурацкий вопрос… А с чего начинать беседу?»
С полминуты молчали, разглядывая друг друга. Собравшись, Литовцева, как могла будничней, начала:
— Ваша фамилия, имя, отчество?
— Так там же есть, товарищ следователь, — как-то даже обиженно указала на бумаги блондинка.
— Постарайтесь, Пряженникова, точно отвечать на все вопросы.
…Среднее образование, работает чертежницей в одном из институтов. Полгода замужем. Муж инженер. Да, материально обеспечена. Признает ли, что совершила кражу? Да, конечно. Зачем? Бурные рыдания. «Не могу объяснить…».
— Скажите, Пряженникова, — рыдания мгновенно стихли, еще не просохшие веки настороженно сузились, — почему вы приехали мыться именно в эту баню? Ведь вы живете на Новом Плато и, как сами сказали, в прекрасной, благоустроенной квартире с ванной?
Ответ уже не такой уверенный:
— Я раньше неподалеку от этой бани жила, привыкла к ней…
Вот ведь какой банный патриотизм! С чего бы это?
— И давно вы отсюда переехали?
Пряженникова заметно насторожилась:
— Полтора года…
Врет, не первая у нее кража. Не по неопытности она тут же мерила шапочку. Обнаглела. Все сходило с рук столько времени…
— У вас при обыске изъяли вот эту квитанцию. Чьи часы вы сдали в комиссионный магазин?
— Мои.
— А на руке?
Пряженникова уже не скрывала испуга.
— Тоже мои…
Часы в золотом корпусе сдает в комиссионку, носит обычные хромированные — и это она-то, с ее за километр видимым пристрастием к дорогим и красивым вещам!
Завтра узнать в магазине номер часов и поискать его в картотеке похищенных вещей… А сегодня надо решать: оформить задержание или освободить? Удастся ли за предусмотренные законом семьдесят два часа доказать другие кражи? Ну, а если она, Литовцева, по молодости перегибает палку? Освободить, закрыть дело на злополучной шапочке? Никто не упрекнет: мало оснований для задержания. Но ведь врет эта банная воровка. За ночь уничтожит улики — и ничем ты ее не возьмешь! Решено.
— Вы задерживаетесь по подозрению в других кражах.
Утром ее вызвали к начальнику.
— Почему задержана Пряженникова?
— Я думаю… Мне кажется, Пряженникова в бане воровала полтора года.
— Ах, вам кажется… Ну что ж, задержали — сами и доказывайте.
Белов, хотя уже и не возвращал по пять раз на переписку вынесенные ею постановления и, больше того, уже не раз с явным одобрением хмыкал, получая от нее дело, оставался все таким же неумолимым придирой. Не опекая на каждом шагу, не возражая против желания молодого следователя набить себе шишку на лбу, он все же постоянно был настороже, и ошибки не заходили слишком далеко.
Валентина опомнилась только в своем кабинете. Задержала на свою шею. С чего же начинать?
Бросилась в уголовный розыск. Нашла оперативного инспектора Савельева.
— Какие нераскрытые кражи есть в бане?
Сытый, довольный всем на свете, а больше всего — собой, Савельев удивленно поднял брови:
— У меня нет ни одной нераскрытой кражи в бане номер два.
— Должны быть там кражи!
— Но ведь — там, а не у меня!
Хлопнула дверью.
Что же делать? Злость, желание доказать, что она, женщина, может быть следователем, — все было. Не было только главного — плана расследования. И даже намека на план.
Заставила себя успокоиться. Еще раз прочитала все материалы, позвонила директору бани.
— Я банщиц не успеваю оформлять. Как вычет за очередное хищение, так сразу «по собственному желанию…».
— Простите, что вы все-таки знаете о кражах?
— Так я ж говорю: все знаю. Каждая описана в журнале, а журналы у меня в столе…
— Еду к вам!
Примчалась и вцепилась в журналы, как утопающий в спасательный круг. Краж за полтора года оказалось немало. Каждая записана неумело, но старательно: дата, описание похищенной вещи, размер, стоимость, адрес и место работы потерпевших.
Листая страницы, Валентина сразу делала отбор. Хищения из мужской раздевалки — прочь. Выписывать только красивые и ценные вещи: дорогую обувь, импортное белье, шерстяные кофты и джемперы. Набралось около двадцати записей. Вернувшись в отдел и отпечатав постановление на обыск, Литовцева поспешила к прокурору.
Тот долго раздумывал.
— Да, подозрения обоснованные… Но доказательства, доказательства…
— Так я и поеду за доказательствами.
— А если не найдете? Это же не шутка — ославить семью…
Но санкцию дал.
Сев в машину, Валентина вспомнила: оперативного инспектора взять бы. Но представила себе масленую физиономию Савельева и вызвала другого. В случае чего, еще и шофер поможет.
Дверь открыл инженер Пряженников. Долго разглядывал удостоверение, санкцию, понятых, а уяснив, в чем дело, всплеснул руками:
— Не может этого быть… Не может этого быть…
Но открыли шкаф — на полках около трех десятков шерстяных кофт и джемперов.
— Где ваша жена хранит белье?
Инженер поставил на широкий письменный стол два чемодана.
— Откройте их сами, пожалуйста.
В одном — новые сорочки и гарнитуры, сложенные в целлофановые пакеты. В другом — слегка поношенное, но чистое и отглаженное белье.
— Вы не догадывались, что для одной женщины всего этого многовато?
Сверясь с описаниями, взятыми из банных журналов, Валентина составила акт об изъятии части вещей. Получился большой тюк.
Вернулась к себе, села писать повестки потерпевшим.
В кабинет заглянул Белов.
— Это что? — указал он на узел.
— Изъяты при обыске у Пряженниковой.
— Зачем же вы их изъяли да еще так много?
— Они все похищены.
— И вы докажете?
— Не докажу — верну вещи и извинюсь.
Начальник развел руками: вот и я, мол, извинюсь перед вами, если придется наказывать, так что вы уж будьте добры — докажите.
Заканчивались первые сутки задержания.
Утром застала в коридоре несколько вызванных по повесткам женщин. Пригласила первую.
— Были ли у вас 26 марта прошлого года похищены какие-либо вещи? Где? При каких обстоятельствах? Кого подозреваете? Как выглядели ваши вещи?
Женщина, секретарь-машинистка с судоремонтного завода, рассказала, что в бане № 2 у нее украли
