– Жалко. Пап, ты обещал рассказать, как купают лошадей.
– Да… Ну вот, когда лошади остынут и наговорятся, мы, мальчишки, садимся каждый на свою и мчимся что есть духу к речке. Считалось, чья лошадь прибежит быстрее, значит, того мальчишку она больше любит. Лошади-то пришли с работы усталые, бежать особо не хочется, только из-за мальчишек и бегут. Чтобы любовь показать. Моя быстрее всех бегала…
Туман на востоке опускался все ниже и ниже. Слабо зашелестели метелки камыша и тут же, словно испугавшись собственной смелости, утихли. Нерешительно квакнула первая лягушка. Запахи уже не были такими ломкими и прозрачными. Они словно отсырели… Небо в той стороне сделалось чуть розоватым, и очень высоко, там, где уже совсем приглушенно светила одинокая звезда, появилось вдруг яркое красное пятно, похожее на щеку ребенка в морозный день…
– Сом! Папа, сом плывет!
Рис испуганно показал налево. Из тумана по течению на нас надвигалось что-то черное, большое, продолговатой формы.
– Бежим! Пап!
– Подожди. Это не сом.
– Сом! Точно тебе говорю!
Рис выскочил из воды и стал карабкаться вверх по склону.
– Вернись, надень бушлат!
Я всматривался в приближающееся тело. Оно медленно двигалось по течению, затем нерешительно остановилось у входа в бочажок и двинулось прямо на меня.
– Папа! Спасайся! – орал сверху Рис.
Тело остановилось неподалеку от меня, приткнувшись к обрыву, словно отдыхая, потом не спеша развернулось вокруг своей оси и опять тронулось в путь, но теперь уже хвостом вперед. Совсем рядом со мной оно опять сделало один кульбит, и на меня уставились два огромных черных глаза. Клочья тумана цеплялись за косматую перепутанную гриву, и казалось, что чудовище продирается сквозь туман, словно через груды слежавшейся ваты.
Чудовище придвинулось ко мне вплотную. Спутанная грива оказалась порыжелой травой, глаза – корнями камышей, а все – островком, оторванным от суши течением.
Островок прошел возле моего подбородка, коснувшись груди и ног мохнатыми стеблями, и растаял в тумане, оставив после себя запах одновременно и гнили и свежести.
Вернулся Рис, содрогаясь от холода.
– Уплыл?
– Уплыл.
– Это был сом?
– Если бы. Островок травы.
– Нет, сом, – заупрямился Рис. – Я видел пасть и хвост. И вот такие ножищи. Аж шесть штук.
– У сомов ног не бывает.
– А у этого были.
Рису, видно, очень хотелось, чтобы остров оказался сомом.
– Ладно, лезь сюда скорей.
Сын бултыхнулся в воду, я поймал его и поставил рядом с собой. Некоторое время он стоял молча, отогреваясь, потом сказал:
– Знаешь, что я, пап, придумал? Ни за что не догадаешься.
– Погнаться за сомом.
– Нет, не угадал. Давай купим лошадь.
– Лошадь?
– Ну да. Я тоже ее буду скоблить и чистить. И кататься верхом.
– Где же мы ее будем держать?
– Да где же еще, – в квартире.
– В квартире? – удивился я. – Она же там не поместится.
– Поместится. Я уже все продумал. Мы ее первую половину будем держать на кухне, а другую половину в туалете. Все равно ей в туалет надо ходить. А в кухне станем кормить.
– Здорово придумано.
– Конечно. Только вот она по лестнице на пятый этаж сможет подняться? Как думаешь?
– Не знаю…
– Наверно, сможет. Ты же сам говорил, что она сразу двумя копытами умеет скакать. Вот и пусть скачет. Я знаешь за ней как ухаживать буду! Весь свой торт отдавать стану.
– Лошади торт не едят.
– Только траву?
