– Может, ты и отца себе другого найдешь?
– Вполне можно, – ответил Рис нагло. – Знаешь, есть какие хорошие отцы. Дети из них веревки вьют.
– Значит, я плохой?
Рис искоса глянул на меня.
– Только, чур, не драться.
– Конечно.
– Честно?
– Честно.
– За правду не бьют, – на всякий случай напомнил Рис.
– Это я знаю.
Рис помолчал. Я приготовился к самому худшему.
– Понимаешь… Ты какой-то… неподдающийся.
– То есть?
Рис дотянулся до лежащей рядом хворостины и стал ковырять ею землю перед собой, одновременно болтая ногами. Я боялся даже смотреть в его сторону, чтобы не вспугнуть взглядом, так как понимал, что наступила минута откровенности.
– Понимаешь, – между тем продолжал Рис, – мне все поддаются. И Бабушка, и Дедушка, и Мама… Мама, правда, думает, что не поддается, а на самом деле поддается. Только с ней надо по-другому, чем с Дедушкой и Бабушкой… По-хитрому… Я ведь страшно хитрый, Маму сначала разозлить надо, чтобы она как тигр сделалась… Чтобы накидывалась на меня, била… разными словами оскорбляла… А мне реветь надо изо всех сил… Хотя, конечно, дерется она не очень больно… После этого надо с ней не разговаривать, вроде бы ты здорово обиделся… Ну, а она через час-два и начнет подлизываться… Что хочешь с ней тогда делай… Мне и в садике все поддаются… Даже самые сильные. Что скажу, то и делают. Сам не знаю почему… Наверно, потому, что я всех хитрее. Я и воспитательниц обхитриваю. Чего-нибудь им такое заправлю, вроде бы я совсем маленький, а на самом деле, я совсем как взрослый… Все понимаю… Ты даже не знаешь, какие взрослые попадаются глупые. Особенно когда они хитрят с нами. Когда хитрят, так я их за сто километров вижу. Они нас, маленьких, за дурачков считают.
– Ну, расхвастался.
– Серьезно. Все дети взрослых обдуривают. Это я тебе по секрету говорю. Только не проболтайся.
– Будь спокоен.
Рис отбросил палку.
– Только ты мне не поддаешься, – сказал он грустно. – Тебя никогда не проведешь.
Я был польщен.
– Разгадываю твои планы?
– Ага. И вообще… Всегда против меня… Сказать честно?
– Скажи.
– Драться не кинешься?
– Мы же договорились.
– Я тебя ненавидел. Вот! Можешь драться.
Рис ковырнул опять землю. Я погладил его по еще чуть влажной лохматой голове.
– Молодец, что сказал правду. И сейчас ненавидишь?
– Сейчас нет… Ты какой-то не такой оказался… И вообще… Пап, я пойду купаться…
– Иди…
Стало еще душнее, но мне купаться не хотелось. Почему-то казалось, что вода ледяная. Я лежал на спине и слушал звуки, долетавшие со стороны лагеря: приглушенную музыку, неясные голоса, звон посуды – очевидно, там готовили обед.
– …Этот тип… Я его знаю… мы были с ним в одной секции, – вдруг услышал я голос рядом с собой.
– Ты уже мне говорил.
– Говорил, так еще послушаешь.
– Ну болтай, если тебе так хочется.
Я узнал голоса Человека-горы и блондинки. Наверно, они лежали неподалеку. Было слышно каждое слово.
– Этот тип… он очень наглый… Почему он к нам пристал?
– Мы его пригласили.
– Я не приглашал.
– Так я приглашала.
