Зимой и весной 1943 года мы выполняли задачи по срыву железнодорожных перевозок на участках Вязьма — Смоленск: били по железнодорожным узлам, эшелонам, мостам, ходили в разведку.
Как-то в апреле при выполнении полета на воздушную разведку экипаж 261-го бомбардировочного авиаполка в составе летчика лейтенанта С. В. Телешева, штурмана младшего лейтенанта Гуреева и стрелка-радиста сержанта Ильюшенко наткнулся на пять вражеских истребителей ФВ-190, которые немедленно атаковали наш одиночный пикировщик. Отражая атаку за атакой, экипаж сбил одного «фоккера», но и их самолет загорелся. Пилот и штурман получили ранения.
Превозмогая боль, Телешеву удалось скольжением машины сорвать пламя и с большим трудом дотянуть самолет до линии фронта. Когда пересекли ее, летчик потерял сознание. Тогда, раненный в голову, штурман Гуреев ухватился за штурвал Пе-2. Высота еще позволяла воспользоваться парашютом, но штурман думал, как бы приземлить машину, — он не мог бросить в ней раненого командира. Самолет стал падать. Лишь перед самой землей Гурееву удалось выровнять бомбардировщик и посадить его на лесную поляну. Экипаж и самолет были спасены!..
Апрельский день возвращения экипажа Телешева из разведывательного полета совпал с днем моего отъезда в Москву: по указанию политотдела 1-й воздушной армии мне предстояло участвовать во Всеармейском совещании агитаторов по обмену опытом работы в боевой обстановке.
...Театр Красной Армии заполнен до отказа. Совещание объявляется открытым. И вот зал взрывается бурными аплодисментами: на трибуну выходит всем хорошо знакомый человек с седым клинышком бороды — Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин.
Снова судьба предоставила мне возможность видеть и слышать главу государства, соратника В. И. Ленина. Михаил Иванович не раз бывал на Западном и Калининском фронтах, выступал перед красноармейцами и хорошо знает положение дел. В своей речи он останавливается на первоочередных задачах, которые должны решать армейские политработники-агитаторы, отмечает особенности их работы во фронтовых условиях, рассказывает о положительном опыте, дает деловые советы.
В моей записной книжке появляется новая запись — выдержка из речи Михаила Ивановича Калинина: «Агитатор всегда должен быть вожаком масс, вести их за собой. Особенно велика роль агитатора во время боя. Бывает так, что и хорошая часть, понеся большие потери, утрачивает веру в свои силы. В такие моменты агитатор может поднять дух бойцов и добиться перелома в ходе боя...»
Эти слова, содержание речи Всесоюзного старосты я доведу до агитаторов дивизии на другой же день после прибытия из Москвы. А сейчас, во время перерыва, участники совещания окружили Калинина со всех сторон, и каждый протискивается к нему поближе. Михаил Иванович расспрашивает о настроении красноармейцев, интересуется, высок ли у них наступательный порыв. Просит обратить внимание на солдатский быт, обеспечение воинов хорошей едой, добротной одеждой. Затем говорит, что успех агитационной и всей воспитательной работы во многом определяется личностными качествами политических бойцов. Красноармейские массы любят не просто подготовленных и умелых воспитателей, а доброжелательных, щедрых душой, честных и жизнерадостных, мужественных и находчивых политработников.
— А с вами я, кажется, уже встречался где-то? — вдруг обращается ко мне Калинин.
— Так точно, Михаил Иванович, — отвечаю с радостным волнением. — В школе имени ВЦИК.
— Рад, что вы стали политическим руководителем. А где воюете?
— На Западном фронте, в двести четвертой бомбардировочной дивизии.
— Насколько мне известно, на Западном фронте — без перемен, — замечает Михаил Иванович. — Но к вам, бомбардировщикам, это не относится. Бомбите врага днем и ночью, не давайте ему ни сна, ни покоя...
Калинин задал вопросы участникам совещания, стоящим рядом с ним, пожал нам руки и выразил надежду, что призывное слово политбойцов партии будет надежным и действенным оружием в борьбе с оккупантами, в достижении полной и окончательной победы...
А через несколько дней всей дивизией мы нанесли мощный комбинированный удар сразу по двум крупным аэродромам противника.
Располагая обстоятельными и точными разведывательными данными, штаб нашей дивизии учел все, от чего зависел успех боевого вылета. Каждая из групп в сопровождении истребителей подходила к цели с разных направлений, на разных высотах. Первой над аэродромом появилась группа 2-го бомбардировочного авиаполка, ведомая капитаном Г. М. Марковым и штурманом Зыряновым. Немецкие зенитки сразу же открыли бешеный огонь. Но не успели они пристреляться, как с другой стороны подошла группа 130-го бомбардировочного, которую вели мы со штурманом А. Н. Медведевым, а с северного направления — экипажи 261-го полка. Вели их командир полка В. И. Дымченко и его штурман Г. И. Армашов. Вражеская противовоздушная оборона окончательно сбилась с толку — немцы били теперь куда попало.
В то же самое время две группы дивизии, ведомые капитанами А. А. Вдовиным и В. С. Епанчиным со штурманами М. С. Кожемякиным и А. И. Боглачевым, бомбили другой аэродром. Из-за плохой погоды в том районе им пришлось действовать в более неблагоприятной обстановке, с малых высот. Но экипажи преодолели все препятствия и нанесли по аэродрому точный удар.
В конце дня все группы сбросили бомбы повторно на те же аэродромы и в полном составе возвратились на своя базы.
К лету 1943 года в 1-й воздушной армии заметно прибавилось истребительных полков. Бомбардировщики и штурмовики уже не испытывали такого острого недостатка в их помощи, как раньше, летали с солидным прикрытием. Совместная работа 204-й бомбардировочной авиадивизии с 803-й истребительной давала большой эффект.
Особенно долго и плодотворно наши пикировщики взаимодействовали с летчиками полка, которым командовал Герой Советского Союза подполковник А. Е. Голубов, ставший впоследствии генерал-майором авиации. С этим и другими полками 303-й авиадивизии мы хорошо сработались. Надо сказать, что закрепление истребительных авиационных полков за бомбардировочными соединениями (так же. как и за штурмовыми) в годы войны вполне себя оправдало.
И все же война есть война. Без потерь не обходилось. Как-то было намечено уничтожение базового аэродрома противника. Ударную группу 261-го бомбардировочного полка вели заместитель командира полка по политической части майор И. Г. Петров и штурман полка майор Г. И. Армашов. Маневрируя в плотном зенитном огне, Петров подводил группу к цели. Вдруг за бортом сбоку кабины флагманского корабля разорвался крупнокалиберный зенитный снаряд. Летчик, смертельно раненный, беспомощно откинулся на спинку сиденья. Неуправляемая машина начала терять высоту.
Командование группой тогда принял командир эскадрильи капитан Ф. Т. Андреев. Заняв в строю место ведущего, он вывел самолеты на вражеский аэродром и первым сбросил бомбы. Точно отбомбились и остальные экипажи. Разрушена была взлетно-посадочная полоса, на стоянках горели фашистские самолеты. Группа взяла курс на свой аэродром.
А экипажу боевой машины майора Петрова предстояли еще немалые испытания.
После смертельного ранения командира штурман Армашов, быстро оценив обстановку, взял управление машиной на себя — в пилотировании самолета, к счастью, он имел кое-какие навыки. Сбросив над целью бомбы, Армашов выполнил разворот в сторону линии фронта.
Но вот штурман заметил два фашистских истребителя — они устремились в атаку.
— Саша! — крикнул он стрелку-радисту. — Теперь все зависит от тебя! Бей точнее!..
Самолеты 261-го бомбардировочного один за другим приземлялись на летное поле. Все уже были дома, кроме экипажа заместителя командира полка майора Петрова. Участники полета сошлись на том, что возглавляющий группу Пе-2 экипаж погиб. Многие видели, как флагманский самолет беспорядочно шел к земле и никто из него не выбросился с парашютом. Не слышал никто и команд с борта самолета.
Вместе с командиром дивизии полковником Андреевым и командиром 261-го бомбардировочного на КП полка мы подводили итоги боевого вылета. Когда высказывались соображения по поводу потери флагманского корабля, над аэродромом, где-то за облаками, услышали гул моторов. Решили, что это разведчик противника. А кружил над аэродромом Пе-2, ведомый штурманом Армашовым. Он в эти минуты тщательно взвешивал, что делать в сложившейся ситуации, советовался со стрелком-радистом: на землю ложились вечерние сумерки, посадка без навыка управления могла стать роковой. И решение созревало одно.
